Monthly Archives: Сентябрь 2015
Писатели и кошки
О кошках по большей части пишут как о существах, гуляющих сами по себе. Но не менее интересно наблюдать, как они общаются с себе подобными по образу жизни и духу. Имею в виду монахов и писателей, таких же одиночек, тоже живущих и гуляющих сами по себе. Многие писатели становятся, если и не в полном смысле котами, то кошатниками – точно, по крайней мере, по стилю жизни. Писатели, как и кошки, не любят сбиваться в стаи, такие же эгоцентристы, выстраивающие свой дом и быт под себя, не любят, когда им мешают, особенно когда увидят птичку или бабочку. Тут уж ни того, ни другого не остановить. Многие писатели делают своих котов героями своих книг: Бернард Шоу написал басню про кота, Гофман - книгу с рассуждениях кота Мурра, Киплинг - о кошке, известно какой,
Непричёсанные мысли Ежи Леца
(Начало здесь) Продолжаем читать "Непричесанные мысли" Ежи Леца, заставляющие читателя обращать внимание на каждое слово, поскольку они очень короткие и в них много поэтической игры, которая, правда, не всех вдохновляет, но у многих при чтении мысль все-таки приходит в движение, пусть даже на короткое время. Однако, не все так считают, некоторым мысли Леца кажутся банальными и тривиальными,
Лец: Строим на века, разрушаем навсегда
Родился Ежи Лец (1909) в польской Галиции - городе Львове, одном из крупных культурных центров Австро-Венгрии. Его отец – дворянин, часть фамилии которого писатель взял себе в качестве авторства знаменитых «Непричесанных мыслей». Воспитанием Ежи Леца занималась мать, еврейско-польских кровей, высоко ценившая культуру и искусство.
Готфрид Бенн. Окончание
(Начало здесь) В Первую мировую войну – 1914-1917 - Готфрид Бенн служит в Брюсселе, оккупированном немцами, служит врачом дерматовенерологом при немецком борделе. Эта специализация станет для него основной и после войны, когда он займется частной практикой. В тот период поэт увлекся изучением измененного состояния сознания, пробуя кокаин, но это длилось недолго.
Готфрид Бенн: Человек задуман художником
Одиночка и отшельник поэт-экспрессионист Готфрид Бенн оказал такое же влияние на поэзию XX и XXI века, как Антонен Арто – на театр. Согласно опросам немецкой аудитории, Готфрид Бенн стоит выше Рильке и Валери, занимая первое место на поэтическом Олимпе Европы XX века. Но в России поэт остается практически неизвестным. Первые русские переводы его стихотворений появились только через двадцать лет после его смерти, а первый сборник – спустя сорок лет. Готфрид Бенн - поэт элитарный, философский, очень сложный для восприятия русского уха, привыкшего к совершенной иной ритмике и стилистике – мелодичной и благозвучной, с правильной рифмой. А здесь – все непривычно, начиная от темы, напряженного столкновения Жизни и Духа, и кончая почти неслышной рифмой.
Антонен Арто. Жестокость как лекарство
Почти сто двадцать лет назад родился Антонен Арто (сентябрь 1896). Это имя до сих пор будоражит мир, который пытается найти разгадку его мыслей, идей и воплотить их в жизнь. В России имя Антонена Арто известно только узкому кругу философов, режиссеров, театралов и театральных критиков, а в СССР его труды вообще были запрещены. Возможность познакомиться с ними была только у единиц. Вячеслав Полунин проник на спектакль французской труппы, чтобы только поговорить с французами об Арто и те подарили ему книгу «Театр и его Двойник», которую он, сидя ночами, переводил, а идеи великого француза воспринимал как события собственной жизни.
Еще раз о книге
Периодически возвращаюсь к теме о книге, не отпускает она меня. И опять эта тема оказалась в центре моего внимания: в понедельник слушала передачу Александра Архангельского «Тем временем», в которой речь шла о книге, чтении, городском книжном пространстве и книжной торговле.
Николай Поздеев — архитектор-сказочник
Этот дом, как только во всей своей красе предстал перед москвичами на тихой, заброшенной московской улочке Якиманке, среди совсем непривлекательных деревянных домиков, сразу стал притчей во языцех: талантливый и амбициозный ярославский архитектор Николай Поздеев строил дом с размахом, как того и хотел богатый заказчик – «текстильный король» Н.Игумнов.
Просветление
Просветление нагружено таким валом смыслов и так много о нем говорят, что, наверное, оно уже достигло того возраста, когда над ним можно и посмеяться. Смех все равно его не разрушит, потому что невозможно разрушить то, во что люди верят. И пока они верят в просветление, как, впрочем, и во многое другое, все будет стоять на своем месте и не поколеблется.
Дмитрий Максимов: осколки Серебряного века
Дмитрий Максимов - из числа «подпольных» поэтов, принадлежавших поколению, родившемуся в начале двадцатого века (1904), а закончил свою жизнь уже после начала перестройки – в 1987 году. Он был свидетелем крушения старой России и разрушения русской культуры. К этому поколению относился и Павел Зальцаман, и Геннадий Гор, и Андрей Егунов, и Михаил Бахтин, и Дмитрий Лихачев, и Юрий Лотман и многие другие. Прожив восемьдесят два года, Дмитрий Максимов все их посвятил изучению романтизма и символизма в русской поэзии – Лермонтову, Блоку, Белому, Брюсову, Ахматовой... Он оставался верным этой теме всю жизнь, даже в те времена, когда одно упоминание о Серебряном веке было опасно: большинство ему принадлежавших стало эмигрантами или обвиняемыми в антисоветизме, формализме,