Tag Archives: Серебряный век
Андрей Платонов: Трудное счастье моё
Передо мной довольно толстый, почти семисотстраничный, том писем Андрея Платонова, центральное место в котором занимают письма к женщине его судьбы, которую называл «Трудное счастье моё». В письмах разворачивается трагедия любви писателя длиною в тридцать лет.
Вячеслав Иванов. Римский дневник
Вячеслав Иванов, после двадцатилетнего молчания написавшего с 1924 года всего двенадцать стихотворений, неожиданно для самого себя создает уникальный и по объему, и по смыслу, и по содержанию поэтический цикл «Римский дневник», который более чем уместно вспомнить в дни Великого Поста. Цикл писался в 1944 году в Риме, занятом фашистами.
Иван Пуни
Иван Пуни (1892?), представитель русского авангарда XX века, известен в России гораздо меньше, чем Малевич, Ларионов, Попова, Кандинский, Гончарова и другие художники-авангардисты, с которыми он был дружен и которые тусовались в его петербургской квартире в доходном доме отца.
Евгений Замятин. Вечный еретик
Февраль не очень богат на литературные имена, но есть несколько имён, например, Евгений Замятин и Борис Пастернак, которые неизменно привлекают внимание и интерес читателей. Эти два имени стоят рядом не только потому, что оба родились в феврале, но и потому, что в судьбе каждого из них есть роман, сделавший их знаменитыми на весь мир, и одновременно - предателями-иудами – в своей стране.
Елена Благинина. Голоса Серебряного века
Елена Благинина, в отличие от своего мужа, большого русского поэта Георгия Оболдуева, знакома всем как детская писательница, и совершенно неизвестна как незаурядный трагический поэт. Для меня эта ипостась любимой поэтессы, стихи которой знала назубок, потому что десятки раз были читаны детям, открылась только после знакомства с поэзий ее мужа.
Георгий Шенгели. Рыцарь поэзии
Георгий Аркадьевич Шенгели сегодня, спустя шестьдесят лет после смерти (1956), признан классиком русской поэзии, но прежде чем это произошло, был тяжелый и долгий путь человека, которого замалчивали, травили, не печатали. Да и сегодня имя последнего поэта Серебряного века мало кто знает, а две трети написанного им еще ждет печатного станка.
Супрематический фарфор. Николай Суетин
Последним из триумвирата "Малевич, Чашник, Суетин" ушел из жизни Николай Михайлович, любимый ученик Малевича. В 1929 он похоронил своего друга Чашника, через шесть лет – своего учителя, в 1954 году похоронили и его. Похороны друга и учителя организовывал лично Суетин - по ритуалу, разработанному Малевичем.
Супрематический фарфор. Илья Чашник
Супрематический фарфор вызывает интерес даже у тех, кто не принимает ни Малевича, ни его супрематизма. Малевич работал в области супрематического фарфора не так много, явившись изобретателем нескольких оригинальных форм, таких как получашка или чайник. Прославили это направление два самых близких его ученика, беспредельно преданных учителю и его философии: Илья Григорьевич Чашник и Николай Михайлович Суетин.
Семнадцатый год. «Народ на войне». Фрагменты.
Семнадцатый год XX века для России оказался катастрофическим. До сих пор идут споры, что это было. Мое отношение к революции менялось: сначала, под влиянием воспитания в советское время, всё было однозначно. Потом, когда появилось с начала девяностых много новых, до того закрытых, источников, взгляд сместился в пользу противоположной стороны.
С.Федорченко: мистификаторы и литераторы
(Начало здесь) В 1927-м году Софья Захаровна Федорченко выпускает вторую часть книги «Народ на войне»: «Революция», описывая события с февраля по октябрь 1917 глазами простого крестьянина. Она – уже признанный всеми писатель, ее книгу, сдобренную фольклором и этнографическими деталями, цитируют нарасхват без ссылок на автора.