Николай До и первый обращенный им - самурай Савабэ

Николай Японский (1836-1912гг) – русское имя, которое останется в истории России вписанным золотыми буквами и чью память совершают каждый год 16 февраля в дни празднования Сретения.

Его мало знают соотечественники, кроме тех, кто изучает миссионерское дело в семинариях или на специальных курсах. Но мы, русские, вообще мало знаем собственную историю, и, что еще хуже, мало ею интересуемся.

Нынешние выпускники школ не знают, когда началась и кончилась Великая Отечественная прошлого века, что уж говорить о далеких шестидесятых девятнадцатого, которые давно скрылись за горизонтом. Между тем, личная история таких людей, как Николай Японский может мотивировать многих, особенно из числа жаждущих подвигов, хотя таких, говорят, становится все меньше.

Николая Японского мало помнят в России, но хорошо знают в Японии, которой он отдал пятьдесят лет жизни на поприще евангельского просвещения, за что был прославлен в 1970 году в лике равноапостольного святителя и просветителя всея Японии.

А прежде был трудный полувековой путь человека, прибывшего в чужую страну, с другой культурой и с совершенно иными традициями, ничем не похожими на русские. И насколько было ему сложно, можно понять только  читая  дневники, которые он вел с первых дней подготовки к миссии и почти до самой смерти.

Икона "Николай Японский"

От восторженных ожиданий и розовых мечтаний о Японии, экзальтированного и целомудренного воображения, в котором ему рисовались умилительные картины того, как  к нему стекаются толпы народа с букетами цветов,  не осталось и следа.

И сколько было сожалений и горьких слов, почему он выбрал этот, самый трудный, путь, а не стал, как большинство, священником и хорошим семьянином. А его, двадцатичетырехлетнего юношу, ждала после окончания Духовной Академии  профессорская карьера  и он проявлял незаурядные способности.

Но однажды, идя по коридорам Академии, он, как обычно, ненадолго остановился у доски объявлений и увидел маленькое сообщение: "Требуется священник в посольский храм Японии". На листочке уже было карандашом написано несколько фамилий желающих, и он прошел мимо.

Но стоя на всенощной, неожиданно для самого себя он решил ехать в Японию. В тот же вечер, тогда еще Иван, он отправился к Ректору с просьбой отправить его в Японию, но не священником, а монахом, чем удивил не только Ректора, но и самого себя.

Двадцать первого июня 1860 года Касаткин Иван Дмитриевич, двадцати четырех лет, стал монахом с новым именем Николай, а вначале  июля уже был на пути в Японию, попрощавшись со своим батюшкой и взяв в дорогу икону Божьей Матери Смоленскую. Эту же икону несли перед его гробом спустя пятьдесят лет, провожая в последний путь.

В своих мыслях Николай Японский был очень далек от того, что на самом деле ему предстояло. Его юношеский восторг напоминает тот, с каким пятнадцатилетняя Елена Павловна Романова, немецкая принцесса, ехала в далекую Россию, уже считая ее своей родиной, но еще не понимая, какие испытания ее здесь ждут.

Картинка из жизни Японии. XIX век

В дневнике, вспоминая тот  свой восторг, святитель Николай пишет: «Когда я ехал туда, я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась мне в моем воображении как невеста, поджидающая моего прихода с букетом в руках».

Но никто с букетом его не встречал. Встретила хмурая и недоброжелательная страна, рассматривавшего каждого иностранца как шпиона и завоевателя. И еще более десяти лет после приезда Николая Японского христианство в этой стране находилось под запретом,  открыто для русских было всего три города.

Старая Япония

Еще не раз вспомнил Николай Японский великого просветителя земли Сибирской Иннокентия Камчатского, у которого останавливался по дороге в Японию. В Сибири хорошо знали, что такое миссионерский труд в среде инославных. Тогда Владыка Иннокентий  посоветовал ему, прежде всего,  заняться изучением  языка и традиций японского народа, только потом выходить на проповедь.

Благословляя молодого человека на миссионерский подвиг, святитель Иннокентий возложил на отца Николая  свой наперсный крест, полученный за Крымскую кампанию, купил ему бархатный отрез, из которого лично скроил рясу для будущего миссионера,  и со словами «С Богом», напутствовал на трудный путь.

(Окончание здесь)

Тина Гай