Майя Борисова – кому-нибудь что-нибудь говорит это имя? Думаю, что немногие ответят положительно. Да и я тоже узнала о ней совсем недавно. Зацепила она не столько своей поэзий, потому что, конечно, она поэт не первого ряда, и в «Антологию» Евтушенко не вошла, и в один ряд с Цветаевой и Ахматовой  ее не поставишь.

Самые сильные стихи Майи Борисовой – о женской судьбе, об одиночестве, о невозможности материнства, о  любви, пусть и неразделённой. Но рифмуется ее поэзия даже не столько с женской судьбой, которой она похожа на тысячи других женщин, сколько с тем, что доживала она и умерла (в 1996) в полном одиночестве, потихоньку спиваясь.  Жила она во времена, про которые говорят: «бывали хуже времена, но не было подлей...".

Именно с этими словами я связала судьбу Майи Борисовой, у которой есть замечательные стихи про ценности, на которых воспитывалось поколение Майи Ивановны, тридцать второго года рождения, и поколение музыковеда и пианистки, недавно вспомнившей эти слова, Светланы Крымской, с которой переписываюсь, года рождения тридцать седьмого, и моё, послевоенное поколение, года рождения пятидесятого.

Есть ценности, которым нет цены:
Клочок бумаги с пушкинским рисунком,
Учебник первый в первой школьной сумке
И письма не вернувшихся с войны.
………………………..

Нельзя велеть другому: ТАК  живи!
Но если занят он одной заботой -
Приобретать вещественное что-то -
Не стоит он ни гнева, ни любви.
Пусть будут все его стада целы,
Пусть будет прочным всё, что он имеет,
Но пусть и в мыслях тронуть он не смеет
Те ценности - которым нет цены!

Доживала она и умерла в годы перестройки, которую многие встретили с надеждой, обернувшейся для них трагедией.  Майю Борисову можно поставить рядом с именами ее старших современниц - Вероникой  Тушновой, Ириной Снеговой и Марией Шкапской. Они – гроздья одной горькой ягоды, из одной обоймы, каждая по-своему переживавшая женское счастье и несчастье.

Вот и случилось наконец
С тобою, как с людьми…
Любовь – прожорливый птенец,
Корми его, корми!
......

Спеши не взять, спеши отдать
Себя до дна, дотла:
Любовь не может голодать,
Пока она мала!

Вероника Тушнова и Ирина Снегова умерли от рака, Майя Борисова - по официальной версии от сердечного приступа, по неофициальной - от тоски и одиночества. Точной даты ее смерти никто не знает: нашли Майю Ивановну  не сразу: не отвечал телефон, а когда открыли квартиру, то увидели ее  лежащей ничком на полу в одной ночной рубашке.

Смерть в одиночестве не бывает лёгкой и случайной. Майя Ивановна тихо спивалась, замыкаясь в себе всё больше и больше, хотя внешне всё у нее  было хорошо. Депутат горсовета, председатель секции поэзии Ленинградской писательской организации, несколько сборников стихов,

редактор детского журнала «Искорка», автор детских книг, правительственные награды, квартира в самом центре Ленинграда - на Дворцовой набережной с видом на Петропавловскую крепость и Неву.…. Но вся ее взрослая поэзия – трагически надрывная, наполненная горечью и печалью.

Я из тех — из породы бездомных, заносчивых,
презирающих сытое сало в зобах.
Я люблю землянику. Ненавижу доносчиков
и ловцов бесприютных собак.
*****************

Люблю на миг обжитый мир:
купе, гостиница, каюта...
По мне, уют чужих квартир
уютней моего уюта.

Трижды она выходила замуж, последний муж – доктор наук, философ, но что-то никак не складывалось,  и даже непонятно – почему. Говорили, что у нее был мужской характер, что была слишком нетерпима и прямолинейна. Дворянских кровей и петербуженка в пятом поколении, она не терпела фальши, ни  в поэзии, ни в личных отношениях.

Нести разлуку тяжело,
особенно когда
не знаешь, что и развело:
остуда, долг, беда?
Хоть знак какой-то был бы дан…
А то уж столько дней
тащу ее, как чемодан
без ручки и ремней.

Отдушиной был любимый Ленинград, Летний сад с его дивными решетками, охранявшими ее душевный мир,  и дети. В Ленинграде она родилась, училась на факультете журналистики, куда когда-то не приняли  ее маму из-за дворянского происхождения.

Романтика шестидесятых привела молодую журналистку  в Сибирь: Красноярск, Абакан, Дивногорск, молодёжные стройки, но в Сибири она так и не прижилась. Этот суровый край не стал для неё родным и любимым, хоть и обжила она ее основательно, объездив вдоль и поперёк.

Всем знакомым было известно,
И теперь душой не кривлю:
Я всегда говорила честно —
Этот город я не люблю.
…………………….

Было всё: работа, квартира,
Город не к чему обвинять.
Может, нам души не хватило,
Чтоб его красоту понять?

Единственный город, неповторимый, любимый, в котором выросла, где осталась ее любимая мамочка, манил обратно. И Майя вернулась. Ленинград ее обласкал, принял, расцеловал, потому что признал в ней свою, родную. Она поняла, что только здесь, в этом пасмурном городе она может быть счастлива.

Мой серый, пепельный, жемчужный,
мой увлажнённый и сквозной,
как неожидан и не нужен
тебе тяжёлый этот зной...
Весь этот пир, вся эта свадьба,
жара и жажда, медь и мёд,
вся эта южная бравада -
она нейдёт тебе, нейдёт.
*********

Снова ясен, снова чёток
на земле мой белый рай.
Летнесадовских решёток
закруглённое «прощай».
Полусолнце, полувеер,
полувыдох, полусклон.
Обессиленные ветви
простирает старый клён.
Под дощатыми плащами
молча статуи стоят.
Научи меня прощаться,
завершаться, Летний сад! 

Но почему-вдруг стали уходить стихи. Сначала они возвращались, но уже совсем иначе. Для поэта это было равносильно смертному приговору. Всё можно было пережить: нелюбовь, уход мужей, тоску, боль и домашний неуют, потому что  их можно было переплавить в стихи, но когда разлука, бездомность, одиночество и боль оставались, а стихов не было, жизнь начинала терять смысл.

Вместо взрослых стихов появились детские, потом пришла проза и детские рассказы, наконец, в последние годы, когда пробудился интерес к русской истории, появились исторические исследования – о монарших детях, так и не ставших царями, о русском купечестве, о русском фольклоре...

Стихи ушли и пришла беда, ставшая болезнью. Первое время она скрывала свою страсть, но потом скрывать стало невозможно и уже в середине семидесятых, когда ей было чуть за сорок, она написала:

А главное – не надо пить с утра.
Не то всё прахом: отдых и работа.
Уж ежели вам пить пришла охота,
есть для вина вечерняя пора.
И плакать поутру никак нельзя,
иначе будет день разодран в клочья.
Перетерпеть, суметь дождаться ночи –
тогда катись, катись, моя слеза!
……………………
Но главное – не надо пить с утра...

Это - почти крик, который вовсе  не кажется смешным, особенно если  знать, что Майе Борисовой  оставалось жить в отсутствии стихов и поэзии  еще двадцать лет….

Уходят не тогда, когда уходят.
Совсем иначе это происходит.
В какой-то день воскресный или будний
Он шлёпанцы привычные обует,
И зубы жёсткой щёткою почистит,
И выключатель сломанный починит,
За завтраком газету почитает,
Прикинет, как идёт футбольный счёт.
И вдруг увидит - женщина чужая
Тарелку держит: «Положить ещё?»
А дальше всё останется, как было:
Не вспыхнет стол малиновым огнём,
И в ванной не окаменеет мыло
(«Семейное» - написано на нём).
И станут годы скатываться в забыть.
Покой, густея, зацветёт в дому...
Но женщина начнёт всё время зябнуть,
Сама не понимая, почему.
И муж – непьющий, и достаток нажит,
А всё как бы в предчувствии дождя.
А это он ушёл. Ушёл однажды.
И двери не захлопнул, уходя.

***************
Замыкается жизнь. Что жалеть, чем гордиться,
что себе засчитать в искупленье вины?
Для родных мы — чужбина, почти заграница,
а чужим — до последней кровинки видны. 

Тина Гай

Related posts

• Эмили Джейн Бронте. Часть 1
• Даниил Хармс. Любовь-ненависть.
• Симона Вейль: Церковь Голгофы. Окончание
• Ревекка
• Братчина женщин. Маргоски
• Ида
• Царица Савская: женщина против мужчины
• Шенонсо
• Мирабо. История любви. Окончание
• Алфавит  и образ: мужчина и женщина