Страстной четверг. Гефсиманский сад.

Моление о чаше

Гефсиманский сад и описание событий, которые там произошли, одна из самых трагических страниц последних часов жизни Иисуса Христа.

Но и самая трогательная, потому что по-человечески понятна каждому, особенно тем, кто был в ситуациях искушения.

Тертуллиан приводит такое высказывание Господа: "Кто не был искушаем, тот не войдет в Царство Небесное".

У каждого - своя Гефсимания. Искушение закаляет, а то, что произошло с Иисусом, дает многим силы выстоять в сложных ситуациях.

Гефсиманский сад – это, прежде всего, история борения Иисуса с Собой, Своими страхами, Своей человеческой волей. Он знал, что Его смерть неизбежна, что жить Ему оставалось всего несколько часов. И по-человечески Он сопротивлялся смерти, молясь: «Отче, если возможно, пронеси мимо Меня эту чашу». Но все-таки заканчивает молитву Он словами:

"Впрочем, не моя воля, а Твоя".

Если бы Иисус не выиграл борьбу, то все могло быть иначе. Но Он ставит точку: пусть все будет по воле Божьей, а не Моей, человеческой. Искушение Иисуса было таким сильным, что во время молитвы на лице выступал кровавый пот. Такое случается очень редко и Лука, как врач, знал это, поэтому и приводит такие слова.

Кровавый пот Иисуса Христа

Зная, как будет Ему тяжело в эти минуты, Господь уходит от учеников молиться вглубь сада, но берет с собой трех учеников, тех же, что были с Ним на горе Фавор в день Преображения. Он просит их подождать Его и поддержать, морально и духовно молитвой. Но вернувшись, видит, что они уснули.

Теми событиями, которые случились в последние часы, ученики были настолько вымотаны и обессилены, что испытание бдением не выдержали. Слишком многое на них сразу свалилось. Тогда Иисус Христос с некоторым укором говорит Петру:

Икона "Моление о чаше"

«Что же ты не мог даже часа побдеть со Мной. Бдите и молитесь, потому что только молитва дает возможность выстоять и не впасть в напасть». Господь говорил, что надо стоять перед Богом на коленях, чтобы потом стоять перед людьми прямо: плоть немощна, но дух бодр. И так было три раза, и трижды Он находил их спящими.

Так кроме душевных страданий, мы видим, что Иисус был очень одинок, некому Его было поддержать: ученики были слишком слабы, чтобы выдержать такие испытания, а другой поддержки среди людей у Него не было.

И такое может случиться с каждым, когда оставляют все: и близкие, и знакомые, и даже ученики. Но и в этой ситуации Иисус побеждает.

Моление о чаше. Мозаика собора св. Марка

Он верит, что Бог Его не оставит, что только от Него Он может получить помощь, потому и обращается к Нему как ребенок с верой и доверием: «Отче Мой».

Наконец, сколько надо было иметь мужества, чтобы, услышав шаги приближающейся стражи и толпы, поднять учеников и пойти навстречу смерти. Не побежать, не сопротивляться, как это попытался сделать Петр, подняв меч на одного из стражников и поранив ему ухо, а прямо встретить жизнь с ее ужасом, встретить смиренно и кротко.

Моление о чаше. Поцелуй Иуды

Но Его ждало еще одно разочарование. Когда толпа приблизилась к Господу, то вперед вышел Иуда. Во время Тайной вечери, Господь уже знал, что Иуда Его предаст, хотя до последнего ждал, что Иуда передумает, потому что любил своего ученика, несмотря на все его немощи человеческие: жадность и сребролюбие.

Выйдя из толпы, Иуда подошел к Спасителю и поцеловал Его, дав страже отличительный знак, хотя этого можно было и не делать, потому что мало кто тогда в Иерусалиме не был свидетелем входа Господня в город, мало, кто не слышал Его проповедей в храме, мало, кто не участвовал в праздничных пасхальных приготовлениях.

Поцелуй Иуды. 14-15 в. Афон. Ватопедский монастырь

После этого мы уже не видим Иуду, а видим только краткое упоминание о нем: поняв весь ужас свершившегося, Иуда не смог жить с этим грехом и кончает жизнь самоубийством. Но он мог бы, как Петр, который тоже предал Иисуса, плакать и просить прощения у Господа, который, конечно же, простил бы его, но он выбрал другой путь.

Н.Ге. Совесть

Перед смертью, Иуда пришел в храм, швырнув старейшинам их тридцать сребреников, а потом пошел и удавился. Заканчивается эпизод в Гефсиманском саду печально: «Тогда все ученики оставили Его и убежали»...Впереди был суд. В страстной четверг поется тропарь страстного четверга и страстной пятницы. Глас 8:

Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе праведнаго Судию предает. Виждь имений рачителю, сих ради удавление употребивша! Бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия: Иже о всех благий, Господи слава Тебе.

Борис Пастернак посвящает Гефсиманскому саду одно из самых известных своих стихотворений:

ГЕФСИМАНСКИЙ САД
Мерцаньем звезд далеких безразлично
Был поворот дороги озарен.
Дорога шла вокруг горы Масличной,
Внизу под нею протекал Кедрон.
Лужайка обрывалась с половины.
За нею начинался Млечный путь.
Седые серебристые маслины
Пытались вдаль по воздуху шагнуть.
В конце был чей-то сад, надел земельный.
Учеников оставив за стеной,
Он им сказал: "Душа скорбит смертельно,
Побудьте здесь и бодрствуйте со мной".
Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь, как смертные, как мы.
Ночная даль теперь казалась краем
Уничтоженья и небытия.
Простор вселенной был необитаем,
И только сад был местом для житья.
И, глядя в эти черные провалы,
Пустые, без начала и конца,
Чтоб эта чаша смерти миновала,
В поту кровавом он молил отца.
Смягчив молитвой смертную истому,
Он вышел за ограду. На земле
Ученики, осиленные дремой,
Валялись в придорожном ковыле.
Он разбудил их: "Вас Господь сподобил
Жить в дни мои, вы ж разлеглись, как пласт.
Час Сына Человеческого пробил.
Он в руки грешников себя предаст".
И лишь сказал, неведомо откуда
Толпа рабов и скопище бродяг,
Огни, мечи и впереди — Иуда
С предательским лобзаньем на устах.
Петр дал мечом отпор головорезам
И ухо одному из них отсек.
Но слышит: "Спор нельзя решать железом,
Вложи свой меч на место, человек.
Неужто тьмы крылатых легионов
Отец не снарядил бы мне сюда?
И, волоска тогда на мне не тронув,
Враги рассеялись бы без следа.
Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.
Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты".