Париж-10.Часть 2 

Весна в Париже все изменила. Сегодня восемнадцатое мая девяносто третьего. И вот уже 2,5 месяца я в Париже. Кризис и разочарование прошли.

Появилось новое ощущение:  наконец-то нутром почувствовала этот город.

Город, не просто с привычными видами  зданий, площадей и сооружений,  мимо которых проходишь с настроением: «Ах, я это видела на
открытке. Да, красиво», и только.

Весной в Париже  почувствовала атмосферу города, которую невозможно ощутить за неделю, десять дней или даже месяц. Мне потребовалось для этого больше двух месяцев.  Однажды в гостинице я проснулась с тоской, что этого счастья больше никогда не будет, что это в моей жизни не повторится уже никогда,  и мне стало плохо.

За два месяца из чужого и холодного Париж  превратился в белую палату- лечебницу,  санаторий, психотерапевта и врачевателя. Не знаю, кто его ощущает еще как-то,  но для меня все здесь стало  необыкновенным. Он меня растопил, я расслабилась и освободилась от тяжести и груза прошлого.

От того ли, что меня накрыл с головой непередаваемо красивый французский язык с его завораживающей мелодией, или от очень бережного отношения к чужому пространству, от малейшего  вторжения в которое  слышишь  «pardon» и «merci».

Или от того, что в Париже наступила весна, и вокруг стало много солнца, любви, цветов, молодых красивых девушек и юношей, особенно заметных по вечерам и в выходные.

То ли от сада в центре Парижа, что около зоопарка на набережной Сены, который стал моим первым открытием  и прибежищем. Я  проводила здесь  все вечера. Меня никто не искал, мне никто не мешал,  я могла наслаждаться уединением, покоем, тишиной, красотой и  наблюдать за жизнью простых парижан,  маленьких и не очень.

Рука коллектива, которая держала за горло, разжалась и я погрузилась в иной мир. Ощущение иного, неповторимого, так не похожего на советскую реальность, ощущение свободного парения, где тебя никто не окликнет, никто не помешает, делало меня иной.

Правда за это новое ощущение через несколько месяцев мне пришлось дорого заплатить. Но тогда я почувствовала, что можно жить по-другому: не дрожать от страха быть наказанной, потому что сказала не то, что хотели услышать; быть свободной от наведенного и вынужденного общения, в котором тонет ощущения собственного «Я»;  от чужого взгляда и чужого слова.

И каждый вечер я бежала в этот сад, любимый сад, с томиком любимой  Цветаевой, повторяя в такт себе и своему настроению ее стихи:

На старость лет,
На старость бед:
Рабочих - лет,
Горбатых - лет...

На старость лет
Собачьих - клад:
Горячих лет --
Прохладный сад.

Стихи сами запоминались и повторялись с каждым шагом. Сад настраивал меня как давно расстроенное пианино. Он задавал тон, которому хотелось соответствовать, создавал тот особый фон, в котором  суетного и повседневного не существовало, оно куда-то улетучивалось, как только я вступала на его территорию.

Это было со мной впервые. В России нет таких мест, а если есть, то очень мало и не в нашем городе. В наших городах нет места уединению. Специфика совдепии: есть место всему, кроме человека.

В пространстве этого города и его садов никто никому не мешал, здесь всем хватало места.  В многомиллионном городе и так много  места!  Для всех. Кто приезжает на время и кто живет постоянно, кто здесь сейчас и кто только будет завтра. Никому никто не мешает,  никому никто не дышит в затылок и не дергает.

Здесь все пространство комфортно. Надо  пожить в Париже, чтобы понять, почему здесь творили Шагал и Пикассо, Ван Гог и Гоген, Делёз, Деррида и Мишель Фуко. Свобода и возможность оставаться собой.

Музыка жизни, наконец, победила  меня. Музыка  всюду: на улице и в метро,  в вагонах поездов и  подземных переходах, в парках,   на набережных и площадях.

Просто так, потому что кому-то захотелось танцевать, и они принесли с собой на берег Сены магнитофон и танцуют танго. Или кому-то захотелось поиграть на барабане, а ты входишь в метро и слышишь этот завораживающий наркотический ритм.

Едешь утром на учебу  и погружаешься в  особое настроение, которое создают бродячие музыканты в метро и поездах. И мурашки по коже,  и  истома разливается по всему  телу, проникая в каждую пору.

А главное, ты свободен. Свободен!!!

Тина Гай