(Начало здесь) Вряд ли Фридрих Ницше думал, называя свою первую книгу «Рождение трагедии из духа музыки», что  фактически писал предисловие к собственной  жизни. Рождение трагедии, как камертон настраивал судьбу философа на великую трагедию.

Его трагедия, чуть пунктирная вначале, по мере возрастания проявлялась все больше и больше, пока не закончилась там, где и началась – в Базеле, только не на университетской кафедре, а в желтом доме.

Но за два года до  личной трагедии Фридрих Ницше все-таки увидел желанный берег той - новой, чудесной, прекрасной - страны, которая лежит по ту сторону всех других земель, которую он искал всю жизнь и к которой шаг за шагом приближался.

И именно с этого момента судьба его души повернулась  и стрелка сдвинулась в сторону настоящей трагедии с настоящими героями, и заплатил он  за это физическим  и психическим здоровьем, взамен обретя здоровье  великое.

Не железо и не камень,
Родом я всемирный пламень;
Не спастись мне от меня!
Вещи в свет я превращаю,
Угли вам я завещаю;
Несомненно, пламень я.
(Ф.Ницше, перевод  В. Микушевич)

Главный вопрос, ответ на который Фридрих Ницше искал на протяжении всей своей пятнадцатилетней активной деятельности, был вопрос  о том, как случилось, что  греческая история превратилась из высокой трагедии  в жалкую комедию. Где та точка невозврата, которая привела общество в жалкое подобие того, с чего оно начиналось, точка, в которой  мысль, вместо того, чтобы питать и активизировать жизнь, начала ее судить и калечить.

В Греции философия была силой,  и не потому, что была истинной - нет философии ложной или истинной, -  а потому что воодушевляла, звала на бой, была  сродни  боевому кличу, звавшему на жизненную борьбу.  Но секрет греческой философии и греческой трагедии утрачен  и найти его вновь можно только в будущем.

Именно такую задачу поставил перед собой Фридрих Ницше, когда пускался в грандиозное плавание сначала в прошлое, а затем -  в будущее,  чтобы вновь обрести утраченное. Он избрал, в том числе и по состоянию здоровья, два основных инструмента  выражения своей философии – афоризм и поэзию.

Первый позволял ставить диагноз прошлому, угадывая едва уловимые симптомы его болезни, и толковать смыслы. Афоризмами философ, как врач, физиолог и исследователь производит вивисекцию прошлого, вытаскивая и проговаривая смыслы, которыми оно жило. Второй  – поэзия – стал инструментом утверждения новых ценностей и смыслов. Первый – критиковал и отрицал, второй – творил и утверждал.

Поэтическое в философии Ницше давало голос интуиции и подсознательному, внутренней музыке, расставляющей приоритеты и устанавливающей новый принцип в иерархии ценностей. Философ-поэт – продолжатель  философа-толкователя, которые, объединившись, создают новый тип  философа – законодателя. Только такой философ  способен ставить диагноз всем прежним ценностям, и, проявляя  волю к мощи и истине,  создавать новые.

Становясь художником и творцом, философ-законодатель может открывать другие горизонты и перспективы. Афоризм и критика характерны для второго этапа творчества философа, поэзия - для третьего, последнего, в котором он утверждал свою философию жизни. Его «Так говорил Заратустра» -  это величественная поэма из четырех частей, в которой присутствуют не только все результаты  предыдущих двух периодов, но и все главные фигуры преобразований и поисков земли Обетованной.

Ритм сначала, рифма следом,
писк божественный - душа:
этим песня хороша,
звук, не брезгующий бредом:
слово - музыка - душа.
Прыгать может и трунить
в ненасытном увлеченье
мысль без песни - изреченье!
С песней речь соединить -
не мое ли назначенье?
(Ф.Ницше «Песнь и речь», пер.  В. Микушевича)

Как философ-исследователь  Ницше нашел в прошлом точку невозврата, с которой началось падение и вырождение  философии в истории. Ею, по его мнению, является философия Сократа, который жизни противопоставил высшие ценности и с тех пор мысль начала устанавливать границы жизни, измерять и оценивать ее,  определивать ее безграничность, втискивая в категории  Прекрасного, Благого, Истинного и Божественного.

Сократ загнал в подполье поэзию и поэта, оскопив самое главное в жизни – возможность порождения  новых перспектив  и новых ценностей. При этом он поработил не только жизнь, но и самого себя, как философа.  В результате -  жизнь потеряла активность, мысль - утверждающий потенциал, а философ – творческий импульс.

Э.Мунк. Фридрих Ницше

Философ превратился из законодателя в  послушника, из творца - в  профессора школьной философии,  главной целью которой стало принуждение к  повиновению установленным ценностям и требованиям разума. Разумными, однако, объявлялись  государство и религия, к разумности имеющие мало отношения.

«Ключ к природе Сократа дает нам то удивительное явление, которое известно под именем «демон Сократа». В тех исключительных положениях, когда его чудовищный ум приходил в колебание, он находил в себе твердую опору в божественном голосе внутри себя. Этот голос всегда только отговаривал.

Инстинктивная мудрость показывалась в этой совершенно ненормальной натуре только для того, чтобы по временам проявлять свое противодействие сознательному плаванию. Между тем как у всех продуктивных людей именно инстинкт и представляет творчески-утвердительную силу, а сознание обычно критикует и отклоняет, - у Сократа инстинкт становится критиком, а сознание – творцом…» («Рождение трагедии»).

Линию Сократа продолжают все последующие европейские философы, начиная от Платона  и кончая  Гегелем с его диалектикой, примиряющей противоположности. Но, если обе противоположности лживы, то что  примирять?!  Из лжи может родиться только новая ложь, еще большая.

Высшие ценности могут меняться: на место Божественных - вставать человеческие, но при этом не меняется сам  принцип – подчинения жизни установленным когда-то ценностям.  Сократ открыл ящик Пандоры, из которого по миру разлетелись силы, противодействующие жизни, а утверждающие ее остались лежать на самом донышке.

Первые – силы приспособления, реакции и противодействия, вторые – силы завоевания, взламывания, созидания, творчества и активности. История отношений этих двух сил составляет главную сущность ключевого понятия Фридриха Ницше – воли к власти, а точнее – воли к мощи. Воля управляет силой,  неважно какой - активной или реактивной, потому что в ней главное «волить». И в зависимости от того, какая сила волит, воля имеет  два лика, две крайности.

Воля активной силы утверждает отличие и многообразие и отрицает единообразие и монолитность. Воля реактивной силы – отрицает отличие и многообразие и утверждает единообразие и единомыслие. Утверждение и отрицание – две стороны воли любой из двух противоборствующих сил, но  в реактивной ведущей является отрицание, а в активной – утверждение. В активной главное – творить и отдавать, а в реактивной – охранять и брать.

Фридрих Ницше вынужден констатировать, что в истории верх взяли силы реактивные, рабские, приспособительные, охранительные, консервативные, слабые и больные. Везде, во всех странах и в жизни, они торжествуют. Но победили они не своей силой, а тем, что отнимали ее у самых активных, самых смелых, самых сильных и независимых.

Чтобы слабому и посредственному  возвыситься над сильным и выдающимся, надо его либо уничтожить, либо унизить. За примерами ходить далеко не надо: весь семидесятилетний период советской истории полон такими примерами, да и сегодняшняя история - ей не уступает.

В конечном итоге, это приводит к вырождению и оскудению духа: тогда ракеты взрываются и падают, поезда –  не ходят и самолеты не летают. При этом не следует искажать смысл терминов, которые использует Ницше: «раб», «господин», «сильный» и «слабый». Раб, даже если он возьмет власть, не перестает быть рабом. Такие «господа» несут с собой рабство  реактивных сил.

И к власти они приходят вовсе не праведным путем, а с помощью той же низости, подлости и приспособленчества, а также благодаря тому, что большинство «электората» состоит из таких же рабов, хуже или лучше приспособленных к жизни.  Придя к власти, такой «господин» начинает не отдавать, а брать и присваивать:  почести, богатства, награды, звания...

Отсюда  утверждение Ницше, что сильных (творцов) надо защищать от слабых (рабов) и если слабый падает – надо толкнуть его.  У Редьярда Киплинга есть на эту тему хорошее стихотворение «Раб, который стал царем»:

Три вещи в дрожь приводят нас,
Четвертой - не снести.
В великой Kниге сам Агур
Их список поместил.

Все четверо -- проклятье нам,
Но все же в списке том
Агур поставил раньше всех
Раба, что стал царем.

Коль шлюха выйдет замуж, то
Родит, и грех забыт.
Дурак нажрется и заснет,
Пока он спит -- молчит.

Служанка стала госпожой,
Так не ходи к ней в дом!
Но нет спасенья от раба,
Который стал царем!

***

Он обещает так легко,
Но все забыть готов.
Он всех боится -- и друзей,
И близких, и врагов.

Когда не надо -- он упрям,
Когда не надо -- слаб,
О раб, который стал царем,
Все раб, все тот же раб.
(Р.Киплинг, отрывки)

Ороско Хосе Клементе. Ступени нигилизма (Modern Migration of the Spirit)

Победное шествие  сил отрицания над силами утверждения философ называет нигилизмом, разворачивая грандиозную картину его величественной поступи, начиная с Сократа. Эта картина  потрясает!!! Анализ, сделанный еще до психоанализа и Фрейда, уже дает представление о глубинных механизмах, управляющих человеком и содержит в себе все, что потом будет развернуто в психоаналитических концепциях.

Начинается история нигилизма с эпохи Ветхого Завета и христианства,  и проходит шесть этапов, на каждом из которых напряжение между силами активными и реактивными возрастает, но  на каждом этапе отрицание преобладает над утверждением, пока нигилизм не доходит до последней точки и не стремится к саморазрушению, отрицая отрицание.

Только дойдя до последней точки, нигилизм, наконец, изживает сам себя изнутри и готов к утверждению. Эпоха перемен и преобразований наступает не раньше этого момента, до которого нигилизм должен  дойти естественным путем. Мне думается, в том числе и по собственному опыту, что путь нигилизма  проходят все люди, правда, не всегда доходят до последней точки, до той, где начинается Преобразование и Преображение.

(Окончание здесь)

Тина Гай

Related posts

• Шарль Бодлер. Род Каина. Часть 2.
• Омар Хайям. Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало
• Павел Филонов: художник трагедии
• Йохан Хёйзинга
• Марсель Пруст – читатель самого себя
• Джон Донн. Простимся. Ибо мы - одно. Часть 2
• Мой Фридрих Ницше: Афоризмы
• Правила жизни философа
• Николай Заболоцкий. Русский космизм
• Беньямин. Жизнь в одиночку