Беньямин меня заинтересовал сразу, как только прочитала о нем одну из статей, которые в последнее время стали появляться все чаще.

К сожалению, не только в мою бытность студенткой философского факультета  он был неизвестен, но и сегодня, когда труды Беньямина стали достоянием русского языка,  в России он по-прежнему мало знаком гуманитариям, хотя на западе его имя давно стало культовым.

Заинтересовал Вальтер Беньямин не своей блестящей «карьерой», «успехом» и благополучной биографией. Не популярностью и не удачливостью, которых у него никогда не было и к которым он не стремился.

Скорее наоборот – неудачливостью, отделенностью и одиночеством, сумевшим обратить их в драгоценный алмаз.

Заинтересовал стремлением очеловечивать самые простые и повседневные вещи, извлекать из всего случайного и видимого – неслучайное и невидимое, соединяя внешнее и внутреннее, материальное и духовное, малое и большое  в их органичности и подлинности.

Он был похож на Андерсена, который сказочным образом  оживлял предметы и стремился к подлинности. Подлинность привлекала  Вальтера  Беньямина больше всего, он творил ее,  раскрывал ее и делал любой предмет  повседневности уникальным.

Он был миссионером и мистиком, защитником повседневности и прошлого. Отсюда его страсть к собирательству, казалось бы, мелкого и ненужного.

Музей игрушек в Праге.

Собирательство открывалось ему, как открывается оно еще не зараженным коммерческим духом детям и уже прошедшим этап коммерциализации богачам и миллиардерам, приобретающим вещи, исходя не из их полезности, а исключительно из любопытства, красоты и любви.

Коллекционная вещь обладает только любительской стоимостью, оттесняя ее полезность на задворки. Чем более вещь бесполезна, чем менее утилитарна, тем она ценнее.  Он умел это видеть.

Вальтер  Беньямин собирал книги, из которых не прочел и десятой части. Ему было достаточно, что они есть на его книжной полке и он может в любое время к ним прикоснуться. почувствовать их тепло. Книга обладала  для него ценностью сама по себе, которой было достаточно, чтобы относиться к ней по-особому.

Он собирал игрушки и другие повседневные мелочи, его комната была завалена ими. Детские игрушки его интересовали  везде, в том числе и в Москве, где он побывал в конце двадцатых годов и приобрел не одну игрушку,  посетил и музей игрушки и записал свои впечатления  в  Московском дневнике.

Беньямин  собирал цитаты, из которых потом делал книги. Но это не были те сборники цитат, которые сегодня  можно найти на просторах и в бесчисленном количестве  в Интернете. Не были они и теми цитатами, которыми подтверждают свои мысли ученые и философы.

Цитаты  для него были бесценными сокровищами, которые сами, выстроенные по определенным правилам, раскрывали подлинный смысл сказанного, скрытый в них до момента высвобождения из контекста. Дополнительный текст здесь не требовался, он только затуманивал смысл, который уже  жил в цитатах. Надо было только показать его. Беньямин был дешифровальщиком кодов, скрытых в цитатах.

Коллекционный взгляд на мир был своеобразным протестом против всего типового, потерявшего уникальность, растиражированного и расчеловеченного. Собирательство  было для Беньямина средством  вочеловечивания и преодоления отчужденности вещей,  возвращения им человеческого тепла.

Коллекция игрушек из Киндер-сюрпризов. С сайта http://babiki.ru/blog/igrushki/7095.html

Вальтер  никуда не вписывался и не желал никуда вписываться,  был идейным  фланёром в бодлеровском  смысле слова:  странником, наблюдателем городской жизни, различных социальных типов, архитектур,  социальной вселенной, которой является любой  город, особенно такой, как Париж. Сюда он вынужден был эмигрировать из Германии в 1933 году.

Вальтер Беньямин был влюблен в Париж. Это город, в котором хорошо любому, особенно тому, кто имеет много денег и времени, кто не обременен необходимостью зарабатывать, кто умеет смотреть и видеть красоту невидимого, даже  в безобразном и умирающем.

Фланёр, по мысли Беньямина, своего рода наследник, который свободно любуется доставшимся ему богатством.  Так когда-то Бодлер отстранённо наблюдал за прохожими, сидя за столиком кафе.

Беньямин интересен  контрастом между  неустроенностью и непопулярностью в научном  сообществе при жизни и столь же неожиданной славой после смерти.  Неудачник,  сделавший из одиночества и уединения  особую  интеллектуальную  зону, в которой  мог свободно фланировать в своем мыслительном пространстве, находя здесь самородки и неожиданные проходы.

Неудачник с посмертной славой, поставившей его в один ряд с таким же культовым классиком-философом как Хайдеггер. Это потом появились последователи Беньямина: Делёз, Барт, Деррида и постмодернисты.

Потом Ханна Арендт опубликует его статьи, книги, письма, которые удалось вывезти  из Парижа, и напишет о нем как о неудачнике,  остро переживавшем свою неудачливость. Неудачник,  ставший суперпопулярным в философской, культурологической и литературной  среде через пятнадцать лет после смерти.

Скажи ему об этом при жизни, он бы, наверное, оскорбился, потому что отделенность от мира и уединение были для него не тягостью, а условиями творчества, необходимыми для выработки и практикования  особого, ни на кого не похожего взгляда на историю, литературу, перевод,  на простые повседневные вещи. Это был его выбор.

В своем уединении, свободно фланируя в своем внутреннем пространстве мысли,  он создавал  шедевры, оцененные  только после смерти. А при жизни он ненавидел буржуазию и мечтал о ее гибели, в отличие от бывших советских граждан, мечтающих стать благопристойными буржуа.

При жизни Беньямин не опубликовал ни одной из своих главных работ, не сделал карьеры в академических кругах, при жизни он зарабатывал статьями в газетах и не стал богатым и известным.  Он  не вписывался ни в одну «тусовку».

Был марксистом и думал о вступлении в коммунистическую партию Германии, был еврейским мистиком и переводчиком, но со своим видением того, что такое перевод, был коллекционером, но не похожим ни на одного из них.

И все это присутствовало как неопределимая, неуловимая и расплывчатая граница его образа, которая прочерчивается в умах его биографов.  Прожив всего сорок восемь лет, он покончил жизнь самоубийством, что тоже некоторыми оспаривается.

Ханна Арендт, уловила принципиальную неопределимость Вальтера Беньямина, его ускользание их всяких норм, шаблонов, классификаций и рубрик:

«Он был человеком гигантской эрудиции, но не принадлежал к ученым; он занимался текстами и их истолкованием, но не был филологом; его привлекала не религия, а теология и теологический тип интерпретации, для которого текст сакрален, однако он не был теологом и даже не особенно интересовался Библией; он родился писателем, но пределом его мечтаний была книга, целиком составленная из цитат; он первым в Германии перевел Пруста (вместе с Францем Хесселем) и Сен-Жон Перса, а до того — бодлеровские «Tableaux parisiens», но не был переводчиком; он рецензировал книги и написал немало статей о писателях, живых и умерших, но не был литературным критиком; он создал книгу о немецком барокко и оставил огромную незавершенную работу о Франции девятнадцатого века, но не был историком ни литературы, ни чего бы то ни было еще; …он был мастером поэтической мысли, притом что ни поэтом, ни философом он тоже не был...». 

Историческая справка:
Вальтер Беньямин родился в Берлине в1892 года, в зажиточной буржуазной еврейской семье, семье антиквара. Возможно, отсюда у него сохранилась страсть к коллекционированию. В сорок лет он  описал ту жизнь с тоской по детству и ненавистью к буржуазии.

Закончив гимназию, он стал изучать литературу и философию в университетах Берлина, Фрибура, Мюнхена и Берна, где защитил кандидатскую на тему о немецком романтизме (1919г.). В начале двадцатых годов занялся переводами на немецкий язык стихов Бодлера и многотомной книги Пруста.

В связи  с этим стал бывать в Париже и писать статьи о парижской  и литературной жизни города, публикуя их в немецких газетах. В эти же годы он пишет о современных писателях и поэтах: Кафке, Брехте, Прусте, Бодлере, о сюрреалистах. Написал ряд очерков о русских писателях, а в 1926-27 годах посетил Москву.

После поездки он сильно разочаровался и разошелся во мнениях на коммунистические реалии СССР с французскими интеллектуалами. Под влиянием  Б.Брехта он увлекся марксизмом.  В 1933 году эмигрировал во Францию, откуда в 1940-м году после оккупации Парижа решил перебраться через Испанию в США.

Но Испания, будучи на стороне Германии, отказала пропустить группу через франко-германскую границу. В эту же ночь Вальтер Беньямин покончил жизнь самоубийством. Ему было сорок восемь лет. Однако некоторые полагают, что  умер он собственной смертью, т.к. к тому времени был уже очень болен.

Подтверждением этому является то, что его отпевали и хоронили на кладбище, где по католическим законам запрещено хоронить самоубийц.  После этого инцидента группу пропустили и границу открыли.

В составе группы была и Ханна Арендт. Все, что Беньямин успел переправить в США и часть архива, который он вез с собой, удалось спасти. Ханна сделала многое для изучения трудов Вальтера во всем мире.

Тина Гай

Related posts

• Китайская философия: Хань Сянцзы
• Жан-Поль Сартр о человеке
• Блёз Паскаль. История обращения
• Моя встреча с Делёзом
• Фридрих Ницше. Жизнь и труды
• Спиноза. Часть 1
• Омар Хайям. Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало
• Блёз Паскаль и его философия
• Живущий в уединении
• Марсель Пруст – читатель самого себя