(Начало здесь) Логика  для Мирабо не работала. Вскоре он узнает, что Софи хотела отравиться и ее еле спасли. Потом она дважды пыталась бежать к возлюбленному за границу, но ее задерживали.

Это покончило с его колебаниями и он решается на похищение. И  по государственным, и по церковным законам это было тягчайшим преступлением. Он не мог этого не понимать, но никакие доводы не убеждали: он любил.

В конце концов, план побега сработал, они воссоединились в маленьком городке Верьере и были счастливы.

Софи к тому же прихватила с собой две тысячи ливров из шкатулки мужа. Вскоре влюбленные отправляются в Голландию в надежде, что здесь их никто не найдет.

Семь месяцев они наслаждаются свободой и счастьем. У них должен родиться ребенок.

Вскоре Мирабо понял, что за ними следят и стал убеждать Софи уехать из Амстердама. Они все обговорили. Мирабо первым пошел к друзьям, где они могли укрыться, Софи задержалась. Она не хотела уходить из дома, где ей было так хорошо. В это время дом оцепили. Оноре  мог уйти, но предать Софи он не мог.

Суд приговорил Оноре-Габриэля к смертной казни «за обольщение и грабеж» через гильотину, Софи де Моннье – к пожизненному пребыванию в доме падших женщин, но Софи не стали помещать в дом с убийцами и проститутками, а направили в дом призрения. Здесь она родила девочку, которую вскоре у Софи  забрали, а мать перевели в монастырь. Девочка через несколько месяцев умерла.

Мирабо стараниями отца, который все-таки сжалился над сыном, был отправлен на пожизненное заключение в Венсеннский замок в камеру-одиночку. Здесь он проведет почти четыре   года, спасаясь письмами к Софи, трактами и речами, которые пишет, не отрываясь.

Венсеннский замок. Место четвертого заключения Мирабо

Эти годы оказались самыми продуктивными в его жизни, сделавшие из него блестящего оратора, политика и революционера, каким он и остался в истории, а любовные письма Софи и Мирабо, составившие три тома, были изданы после смерти  политика и стали классикой любви двух преданных и любящих друг друга людей.

Мирабо – Софи

Привычка обманывать женщин обычно лишает мужчин способности быть постоянными, тогда как у меня это–то именно породило тоску по возлюбленной, подобной тебе, о которой я не надеялся, однако, встретил, и достоинства которой я тем более ценю, чем сильнее я ее желал. Но существует множество достойных любви! Я это вижу со времени обрушившегося на меня несчастья, но ни у кого направление ума, манера думать и характер, не обладали теми пленительными для меня свойствами, как у тебя. Я не мог бы любить женщину без душевного богатства, ибо я должен высказываться пред моей подругой.

Вычурное остроумие утомляет меня: кто обладал им в большей степени, чем г-жа Фейлан? Аффектация, на мой взгляд, так же относится к естественности, как румяна к красоте; то есть: они не только не нужны тому, кого хотят украсить, но даже вредны. Значит - мне надлежало найти душу простую, изящную, устойчивую и веселую. У меня так мало обычных предрассудков, мои мнения так несхожи с мнениями всего света, что женщина, сотканная из мелочности и раздираемая постоянными рефлексами, не могла бы ко мне подойти.

В тебе я встретил энергию, твердость, силу, решительность. На это еще не все; мой характер неровен, моя восприимчивость чудовищна, моя пылкость исключительна; и потому мне нужна была нежная и кроткая женщина, способная меня умиротворять, и я не смел надеяться, чтобы эти превосходные качества оказались бы в соединении со сталь редкостными добродетелями, - обычно это не встречается. И все же, я нашел все это в тебе, моя дорогая подруга.

Так подумай же о том, - что ты для меня; все здание моего счастья построено на тебе. Не сердись, что, я дрожу при одной мысли о могущей угрожать нам опасности, и что я считаю тебя за благо, бесконечно более дорогое для меня, чем я для тебя. Мой характер уже был сложившимся, - а твой еще нет; мои принципы тверды, ты же еще только начала думать о необходимости иметь их. Ты могла бы найти в мире другого рода привязанность и счастье, чем то, которое суждено тебе в объятиях твоего Габриеля; но София была необходима для моего счастья; одна она способна была дать мне его

Павел Витановский

 Софи – Мирабо

И ты, мой возлюбленный, спрашиваешь, - люблю ли я тебя? Ах, разве ты не знаешь, что я обожаю тебя навеки. …Ты, значит, знаешь теперь, где я. Я тебе уже писала на бумаге, в которой были волосы твоей дочери, и в письме в день моего разрешения от бремени. Однако твой почерк проступает наружу; употребляй лимонный сок и не пиши больше на расплывчатой бумаге; чем толще будет бумага, тем меньше будут выступать чернила.

О, мой друг, мой друг, как ты несчастлив! Где же твои надежды, о которых ты говоришь? Я думала, что скоро ты выйдешь на волю, и потому я так упорно стремилась оповестить тебя о моем местопребывании. Ты можешь меня увидать, если только не появишься в господской одежде.

Лучше прикинуться странствующим торговцем, комиссионером, букинистом или кем-нибудь подобным, желающим побеседовать с графиней; я видаюсь со всякого рода такими людьми; лишь пристойных людей мне не разрешается видеть. Удобный час - от десяти утра до полудня. Если ты явишься под видом зубного врача, ты сможешь проникнуть даже в мою комнату. О, мой друг, от радости я умру у твоего сердца...»

После трех лет тюремного заключения он впал в депрессию. Письма от Софи приходили все реже, и уже не такие пылкие, слова потускнели. Мирабо стал просить отца, чтобы вызволил его из тюрьмы. Старый маркиз на этот раз сжалился и использовал все свои связи, чтобы освободить сына. Его выпустили. Вернулся домой Мирабо почти сломленным человеком, угрюмым  и замкнутым, совершенно не похожим на того, каким был раньше.

Ему тридцать два, он потерян… Но весной начинает постепенно отходить и решается навестить свою Софи. Оноре-Габриэль видит перед собой немолодую женщину, с полуседыми волосами, в которой нет ничего от той веселой и живой девушки, какую видел в последний раз. И сам он стал грустным, тяжелым и невеселым. Они поняли: любовь умерла. Больше они не виделись...

P.S.

Несколько лет спустя священник нашел Софи мертвой в своей келье. Она закрыла задвижку печки с горящими углями и умерла, отравившись угарным газом. Для Мирабо последние десять лет были восхождением на политический Олимп. Его имя стало символом борьбы за свободу. Он умер в 42 года и был помещен в Пантеон великих...

Тина Гай

Related posts

• Вальдорфские куклы
• Эмили Дикинсон
• Шенонсо
• Ида
• Воздушный замок Шамбор
• Свекровь и невестка. Притча
• Дебора и Барак
• Барретт. Любовь, похожая на сон...
• Елена Казанцева. Куда девалось Ваше чувство?
• Царица Савская: женщина против мужчины