О любви и творчестве. Любовь направлена вовне, она не дает расти, забирает всю творческую энергию, превращаешься в рабу любви, приносишь себя в жертву, и только потом, при ее утрате, получаешь, взамен возможность развития, появляется энергия, которая была связана любовью.

Творчество же захватывает изнутри, идет невидимая для других работа. Почему о творческих людях так много побасенок и анекдотов? Потому, что они углублены в себя, и ничего вокруг не видят. А любовь - это развернутость на другого, отказ от себя, своего «Я». Это всегда жертва.

Тоже летаешь, тоже светишься, но внутренней работы не происходит. Весь прежний опыт становится топливом для любви, в этом чувстве он «сгорает» и обнуляется, поэтому любишь всегда впервые.

Чем больше опыта, тем сильнее, страстнее. Я не имею в виду любовный опыт, хотя и он немаловажен. Опыт духовный, опыт работы души, который приобретаешь через творчество, преодоление и страдание.

Об истине. Надо играть с собой в шахматы, рассматривая себя как множество фигур. Каждая может стать либо пешкой, либо королевой. Найти новый стержень, или новую картинку, в которой все тоже и все по-другому. Чем больше разнообразия, тем круглее, полнее, глубже, дальше, шире.

Потому что, как пишет Гессе, «по поводу каждой истины можно сказать нечто совершенно противоположное ей, и оно будет одинаково верно. Истину можно высказать, облекая в слова лишь тогда, когда она односторонняя.

Односторонним является все, что мыслится умом и высказывается словами – все односторонне, все половинчато, во всем не хватает целостности, округленности, единства. …Но сам мир, все сущее вокруг нас и в нас самих, никогда не бывает односторонним. Никогда человек или деяние не бывает ни совершенно святым, ни совершенно грешником».

Екатерина Лебедева. "Ольга". 2011 г.

Всего во мне намешано, как и в любом, но именно потому, что много намешано, возможно, и вызываю неоднозначную реакцию, меня любят и ненавидят одновременно. Но самое тяжелое, в чем Гессе бесконечно прав: человек должен через всё пройти сам, никто не может дать истину или мудрость со стороны. Надо выстрадать самому, пережить истину самому, выжать её самому, только тогда это ТВОЯ истина.

О самоценности. Как только чувствую свое отличие от других, не в смысле превосходства, а в смысле – другая, успокаиваюсь. Как только концентрируюсь на суждениях и оценках или возвращаюсь к сравнению, чувствую тоску.

В первом - уникальность имеет положительный акцент, во втором – отрицательный: «А как другие меня воспринимают?» Как будто в этом ценность человека, а не в его уникальности. Делаю акцент на первом: Я ни для кого, для себя, сама по себе, я есть. Я не хочу к людям «относиться», я хочу быть собой, никого не трогая. Принимать меня или нет – дело других.

Но за это надо платить. Я плачу одиночеством, срывами, злобой, агрессией как ответной реакцией на свою непохожесть. Надо завоевать право не оглядываться на других. Точнее – научиться не бояться быть непохожей, не бояться, что тебя заклюют. Я ЕСТЬ, и все. Но надо понять, ЧТО я есть.

Раскол внутри из-за желания одновременно и быть собой и нравиться другим, быть как все. Не выходит. Либо то, либо другое. И каждый выбор порождает свои проблемы и свои кризисы, имеет свою валюту и свою цену. Цена первого – близкие и родные, цена второго – ты сам. Как сохранить то и другое?

Или эта дилемма не имеет решения, или может быть компромисс? Я хочу найти компромисс, и страдаю от того, что не могу его найти. Меня радует разнообразие, уникальность других, при условии, что они не требуют от меня быть такой же, как они.

Я не хуже и не лучше других. «Хуже – лучше» - из другой парадигмы (где эталон, с чем сравнивать?). Оценивают положительно тех, кто укладывается в стереотипы, похож на других,  кто удобен . Чем больше отклоняешься от других, тем больше на тебя отрицательных реакций.

О голосе. Когда, после долгого молчания, начинаю говорить, не могу привыкнуть к своему голосу, он диссонирует с моим внутренним самоощущением: текучим, мягким, неосмысленным, неопределенным, неоформленным. И вдруг этот резкий, жесткий, уверенный в себе голос, который ставит под вопрос весь мой внутренний мир и внутреннюю жизнь.

Сергей Логинов. "Дыхание".2010 г.

Ощущение полета прерывается моим голосом, который вобрал в себя всё, что идет от внешнего мира. Он приспособился к нему, а от меня – отвык. Он стал частью моей маски. Я часто хочу изменить голос, сделать его соответствующим моему внутреннему самоощущению. Не получается...

Тина Гай