Буддийская мандала — один из вариантов символического выражения самости

Маска и самость. С. Аверинцев, когда пишет о  Юнге, обсуждает идею о «масках» и «самости». «Маска есть то, что по сути человек не есть, но за что он сам и другие люди принимают этого человека».

Маска – продукт социальности. «Самость» же – в большей степени Я, чем само Я: «Стань тем, что ты есть!» Самость - цель жизни, она дает полное выражение той комбинации, которая именуется личностью.

Гессе - о своем «Степном волке»: «История степного волка рисует болезнь, но не такую, которая ведет к смерти, не конец, но обратное этому: выздоровление».

Аверинцев комментирует: «Пафос трудной борьбы за выздоровление, за построение недостроенного Я…». Достраивание себя до себя. И можно ли достроиться за счет другого?

*****

У меня сплошные пробелы: малообразованная, как все разночинцы и демократы, вышедшие из низов, так формировалась советская интеллигенция взамен русской аристократии: бройлерные цыплята с длинными ногами и маленькой головкой. Скороспелки. Все хорошее требует длительного времени и долгих усилий.

*****

Ф.Ницше

Метафизическое утешение, идущее от стихии и природы, живет за цивилизацией. Стихия – безграничность, мощь, глубина! Ницше: «Тонкому, склонному к страданию человеку грозит опасность отдаться буддизму, отрицанию воли, его спасет искусство и через него жизнь спасает для себя человека.

Это происходит из-за того, что в момент восторженности дионисийского состояния  с его уничтожением пределов и границ существования, наступает летаргический сон, в котором проваливается вся прошлая жизнь, она как бы стирается, ничего не помнишь.

А когда просыпаешься, то все становится в этом мире противным, от нее тошнит. Видна вся ее бессмысленность. Желание действовать пропадает. Однажды познав истину, сущность вещей, противно действовать, работать, что-либо делать».

Со мной однажды это было: со слезами возвращалась к работе. Меня тошнило от нее. Я ее ненавидела. Я и сейчас ее ненавижу. Познание убивает действие, для действия необходимо покрывало иллюзий.

Я исчерпала свои иллюзии. Видны только нелепость и ужас. Необходимо нечто, что может вызывающие отвращение мысли об ужасе и нелепости бытия перевести в представления, с которыми еще можно жить.

Чувствую, что не живу, а только меняю по сложившимся стереотипам маски, одежды… Меняется контекст, а сюжет – остается, повторяются мотивы, повадки, поведение. Тянется шлейф уже сложившегося и заставляет действовать по уже написанному сценарию. Так, а не иначе.

****

П.Пикассо.

Заметила, что как только становится ясным и четким то, что предстоит, так возникает ощущение, что всё уже свершилось, и начинается разговор об этом времени как уже о прошедшем. Так и в работе: как только становится ясно, что должно быть, теряется интерес, надо начинать делать что-то другое. Мне становится скучно, т.к. знаю, что должно произойти.

Там, где неясно, трудно, неопределенно, там - интересно. Один, норвежский герой, получил мудрость ценой своего левого глаза (рациональность). Остался правый. Правополушарный – художественное, интуитивное мышление. Мудрость ценой безумия!

Человек живет, пока ищет себя и умирает, когда находит. Это к вопросу о ясности и неопределенности. Как только происходит закрепление за чем-то, наступает смерть. Закрепленность – это смерть.

Незакрепленность дает возможность игры, движения, это шарнир, на котором держится многое. Многообразие и есть главное. Закрепленность в языке – тоже смерть (Барт). Человек – это шарнир:  в силу незакрепленности он может разворачиваться в разные стороны, имеет много степеней свободы.

П.Пикассо.

У Пикассо отходить от закрепленности, все элементы живут одновременно своей жизнью, и жизнью целого. Роль шарнира, который крепит целостность, выполняет зритель: поворачиваясь вокруг оси, вокруг набора элементов, выстроенных Пикассо в определенном порядке, зритель начинает видеть СМЫСЛ, но не раньше, чем только обернувшись полностью вокруг. Даже появился специальный термин для такого приема - "пикассить".

Это подобно тому, как только закончив книгу, понимаешь ее смысл. Только после смерти можно сказать о смысле и значении человека. Пока человек не умер, нельзя определить его смысл  жизни, пока он идет, круг жизни не закончен. Если смысл проявляется раньше, значит, человек уже мертв, даже если продолжает жить.

Бессмысленность мира – это БЛАГО, если бы был смысл, каждый просто бы к нему прикреплялся, человеку не надо было бы выстраивать собственный смысл, стремиться к свободе, дарованной ему Богом.

В детстве человека усиленно закрепляют, прикрепляют, социализируют, подгоняют под нормы и стандарты. Но суть человеческая остается – он всегда стремится оторваться от этих спасительных закреплений, пуповин, спасательных кругов. Надо вырваться в бессмысленность мира, ощутить ее, а потом бросить якорь в бессмысленности там, где, может быть, найдешь свой смысл.

Неопределенность тем и хороша, что здесь ты хозяин, ты можешь наслаждаться бессмысленностью, как многообразием возможностей и степеней свободы, ты можешь ее пугаться, убежать от нее туда, где дан смысл другими, можешь навсегда покончить счеты с миром, можешь, наконец, сам выбрать линию движения. И это все дает бессмысленность мира.

Тина Гай