Дэн Дос Сантос

Социальность – это властные отношения. Вступая в них, надо сознавать все их последствия. Конфликтность – это реакция на властные отношения, которая проходит несколько стадий: сначала «да, да, да» и  игра «господин-раб», где занимается позиция «раба (жертвы)».

Потом начинается крик «Мы – не рабы, рабы – не мы», скандалы и революции. Надо изначально диагностировать властную ситуацию и говорить ей «НЕТ». Строить не властные, а продуктивные отношения, т.е. рядом с другими площадками строить свою.

Воспроизводство властных отношений и ориентация на них происходят из-за отсутствия СВОЕЙ жизни, СВОЕГО стержня, СВОИХ интересов. Тогда и гипертрофируется внешняя жизнь, замещающая пустоту самости.

Социальность по определению есть властное. Жить в социальности – значит, научится жить во властных отношениях. Выйти из них можно только  в другое пространство - в Творчество!

++++

Жизнь начинает обретать дополнительное измерение и вообще становится другой, когда чувствуешь, что главное – не в работе, не в движении и действиях, а в порождении дымки, тумана, который обволакивает реальность. Туман покрывает то, что видишь, слышишь, чувствуешь, он делает невидимое настоящим, а видимое и слышимое – ненастоящим.

Дэн Дос Сантос

Видимое только повод, оно приобретает многомерность, разрастается, теряет очертания, обволакивается моими мыслями, моим «Я». Ты становишься главным действующим лицом, потому что без твоего тумана все плоско, мертво, бездыханно, безразлично. Этот мир надо пропитать собой, напоить своими эмоциями и мыслями, чтобы он стал твоим. Не эмоциями-реакциями на его насилие над тобой, а эмоциями над эмоциями.

++++

Лучше всего чувствую себя во сне, не физически, а психологически, тот мир более адекватен моему внутреннему ощущению: там все плывуче, мягко, безгранично, неопределенно, туманно, естественно для обитания души. Просыпаясь, оказываюсь в чужом мире, куда меня насильно переселяют, где надо что-то всегда делать, куда-то идти, решать с кем-то вопросы. Чувствую этот контраст, и мне становится плохо от того, что теряю тот мир и не могу его воспроизвести здесь.

Ночью, просыпаясь, в дремоте и в пограничном состоянии, думаю, что смогу наяву воспроизвести эту качель: «сон – не-сон», а сажусь и не могу. Трезвая и ничего из того, что чувствую ночью, когда плыву в сонном тумане. Ненавижу явь, чувствую ее насильственность, этот Сизифов труд. Сон – вершина дня, утро – камень с этой вершины начинает скатываться и снова должен его поднимать на гору до вечера, чтобы насладиться несколькими минутами счастья на вершине блаженства – во сне.

++++

Дэн Дос Сантос

Переход от работы к себе, к тишине, книгам совершается тяжело. Обратное движение – от книг к работе – проще, быстрей, легче, как будто освобождаешься и бежишь  от себя. С другой стороны, когда опять погружаешься  в себя, становится тяжело, потому что надо постоянно думать, быть в напряжении, но и хорошо, т.к. понимаю, что это – главное, это – мой мир, мой дом, мое пристанище, здесь  я - хозяйка.

Когда выхожу из своего мира, в другом мне надо пристраиваться, демонстрировать силу, не поддаваться. Меня одевают в ту одежду, которая жмет, раздражает, заставляет вести себя в соответствии с ее законами. Но это приносит на время облегчение, потому что освобождает  от себя. Понимаю, почему люди не выносят камер-одиночек. В своем мире надо еще уметь жить, надо научиться его принимать и понимать, просто обживать и обжить. Хотя это «просто» - непросто.

Для своего мира мне мало времени, после исхода в социальность снова надо к нему привыкать и осваиваться. До тех пор, пока не смогу  в нем жить так же просто и легко, как во внешнем, будут постоянные стрессы.  А может это и есть самое главное - жить в тесноте и тягости? Внешнее действует странным образом: если нахожусь в нем долго (с утра до вечера: лекции, встречи, подготовка к работе), возникает желание остаться там навсегда, потому что так проще, теплее, надежнее, привычнее.

++++

Сальвадор Дали. Постоянство памяти

Во мне слишком много «добропорядочности», граничащей с пошлостью, чувствую ее железную хватку даже наедине с собой, не говоря уже о проявлении запретов. Но чем больше ее, тем больше пошлости, в которую уходит все запретное, как какой-то сточный канал, запасной выход естественному, но подлежащее общественному запрету и порицанию.

Творчество – уход от пошлости, повторов, закрепления. Это перманентное разрушение старого и стереотипного, всегда прорыв социальности. И социальность мстит за этот прорыв: она не любит, когда рвут ее ткань, никто этого не любит. Социальность – это живая ткань. Она тоже борется за себя и свое существование.

Тина Гай