Двадцать восьмого ноября двести шестьдесят лет назад родился Уильям Блейк, великий художник, загадочный поэт и визионер, которого сто девяносто  лет назад погребли в общей могиле для нищих на деньги общественного фонда, потому что у этого «жалкого безумца» не оказалось ни единого пенса для захоронения.

Вся его тяжелая жизнь похожа на жизнь безумца, от начала и до конца посвященная идеям, которые современникам казались сумасшедшими. Даже лучшие из них, поэты-романтики Вордсворт и Кольридж, отзывались об  Уильяме Блейке не иначе, как о безумце, не лишенном, однако, поэтического дара.

Семьдесят лет великого художника прошли в нищете и постоянной нужде, в борьбе не только за кусок хлеба, но и за право называться художником и поэтом. Единственной его поклонницей, помощницей и слушательницей была верная ему до самой смерти жена Кэтрин Ваучер, сорок пять лет помогавшую мужу оформлять его самодельные книги: раскрашивать гравированные иллюстрации к поэмам, сшивать их и выпускать небольшим тиражом.

Так были изданы «Песни Неведения и Познания», а позднее и «Пророческие  книги», над которыми Блейк работал без малого тридцать лет. Но они так и оставались лежать невостребованными на полках в его мастерской, а после смерти большинство из них и вовсе пропало. Зато сегодня оставшиеся экземпляры стоят целое состояние.

Живя в постоянной борьбе за хлеб, часто вынужденный существовать за счет щедрости  немногих меценатов, мало что понимавших в его искусстве, Блейк обладал необыкновенным мужеством, помогавшим ему выносить удары судьбы, не прогибаясь под общественным мнением.

Единственная его прижизненная выставка (1809 г.) с иллюстрациями к Кентерберийским рассказам Чосера закончилась полным провалом, Королевская академия художеств отказывалась признавать его за художника, а поэты – за поэта. Так он и умер нищим с клеймом безумца, который, согласно ходячей легенде, провел тридцать лет в лондонском Бедламе – доме для умалишенных, что от начала до конца было выдумкой.

Блейк принадлежал к числу тех, кто никогда не шел за кем-то, не стремился к признанию и к славе: поэзия для него была духовной потребностью, а не средством заработка. И только после смерти поэта случилось то, во что он всегда верил, считая себя пророком и поэтом-провидцем - его услышали и признали.

После смерти его имя накрыла такая волна  славы, а охотников исследовать его жизнь и творчество оказалось столько, что за неполных два столетия, прошедших после смерти, количество книг, статей и исследований, посвященных Блейку, насчитывается уже не одна сотня. И, кажется, не осталось ни одной тайны его творчества, которая бы не прояснилась, ни одного эпизода его жизни, который не исследован.

Так случается со всеми, кто, намного опередив своё время, считается современниками сумасшедшим, а потомками – гением. Блейк оказался для современников такой неподъемной глыбой, что потребовалось время для осмысления сделанного им. Отверженный и непризнанный, он оказался востребованным другим временем и другим поколением.

Непризнание было неизбежной платой за гениальность и непохожесть на других, за отказ следовать общепризнанным нормам морали и разума, за вызов, брошенный устоявшимся ценностям, за право принимать жизнь в ее органической целостности, в которой нет места табу.

Блейк считал, что в жизни всё важно и всё необходимо: зло и добро, ад и рай, любовь и ненависть. Их союз  примиряет человека со смертью и страданиями:

«Движение возникает из противоположностей. Влечение и Отвращение, Мысль и Действие, Любовь и Ненависть необходимы для бытия человека. Противоположность создают то, что верующие называют Добром и Злом.

Добро пассивно и подчиняется Мысли. Зло активно и проистекает от Действия. Добро – это Рай. Зло – Ад… Бог будет вечно казнить Человека за Действие… Жизнь – это Действие и происходит от тела, а Мысль привязана к Действию и служит ему оболочкой. Действие – вечный Восторг».

Но современники прошли мимо его иллюстраций к Данте, мимо гравюр к книге многострадального «Иова», мимо его философских идей об органике  жизни, единстве Добра и Зла.... Восприняв идеи Эммануила Сведенборга и немецкого мистика Якова Бёме, Блейк  всю жизнь развивал их, облекая в поэтическую и художественную форму, создавая мир, населенный видениями такими же реальными, как и окружающие его люди.

Блейк не был выдумщиком и мечтателем, он жил во времени, отзываясь на все происходящие вокруг  события, но истолковывал их символически, помещая в вечность. Не был он равнодушен и к тому, что его не признавали, потому что писал он для своих современников и хотел быть услышанным ими.

Бедняжка муха,
Твой летний рай
Смахнул рукою
Я невзначай.

Я - тоже муха:
Мой краток век.
А чем ты, муха,
Не человек?

Вот я играю,
Пою, пока
Меня слепая
Сметет рука.

Коль в мысли сила,
И жизнь, и свет,
И там могила,
Где мысли нет, -

Так пусть умру я
Или живу, -
Счастливой мухой
Себя зову.
(Муха, Пер. С.Маршака)

Но непохожесть Блейка на других отодвинула его на обочину, изолировав и превратив в маргинала и неудачника. Между тем непохожесть его идей и поэзии вырастала из той среды, где Блейк родился: сын бедного ремесленника он с детства слышал разговоры о справедливости, достоинстве, необходимости революции, за что церковь и государство подвергала их приверженцев гонениям.

Потом, прочитав Сведенборга, Блейк проникся его бунтарским духом, стремлением к справедливости и духовности, к тому, что рай и справедливый мир могут быть построены на земле, что Вавилон должен быть разрушен, а на смену старому миру придет новая эпоха любви, свободы и братства. Блейк верил, что на камнях разрушенного Вавилона каждый может создать свой справедливый мир, в котором в воцарится гармония Добра и Зла, Любви и Ненависти. (Окончание здесь)

Тина Гай

Related posts

• Антонио Гауди-4. Окончание. Саграда Фамилиа
• Икона Благовещения
• Летопись обращения. Окончание
• Молитва «Отче наш»
• Вознесение. Дальше дело за нами...
• Блёз Паскаль. Не будем искать уверенности и прочности
• Симона Вейль: она вернула миру вертикаль
• Контрацепция и религия
• Страстная седмица. Любовью не тронуть сердец
• Страстной цикл А.С.Пушкина. Власть