(Париж-5. Званый обед) Музей Орсе. Здание внешне не впечатлящее, повторяющее общую архитектуру Парижа, но внутренне так удачно спроектировано и пространственно, и по жанрам искусства, что совершенно не ощущаешь нагруженности, подавляющей в Лувре или в том же Эрмитаже.

Пятиуровневый музей, расположенный в здании бывшего железнодорожного вокзала, которого ждала судьба многих устаревших и брошенных сооружений, вдруг преобразился, став одним из культурных центров не только Парижа, но и мира.

А если учесть близость выставленных в музее мастеров нашему времени (период 1848-1914 года), настроению и интересам современного человека,  многие экспонаты музея – кино, мебель, скульптура, фотография и живопись – узнаваемы и не делают такой утомительной экскурсию по Орсе, как экскурсии в больших музеях Лувра или Эрмитажа.

Время здесь летит незаметно. Выйдя после просмотра экспозиции с пятого уровня на первый, едва соображаю, где я. Едва коснувшись глазами большинства музейных экспонатов, встречаю нашу группу с нетерпением и давно ожидавшую только меня. А мне показалось, что время остановилось.

И только когда пришла в музей во второй раз, смогла спокойно и с толком рассмотреть многое из того, что в первый раз только проскочила: удивительную мебель, историю кино и фотографии, скульптуры Родена («Мыслитель» и «Врата ада») и Камиллы Клодель.

Любимый зал – на третьем уровне – импрессионисты и постимпрессионисты. Впитать сразу их энергетику невозможно. Настолько мощный энергетический поток исходит только от Ван Гога, не говоря уже о других, выдержать который стоит немалого труда.

Пришла домой в состоянии полной прострации и молчании.…. Ван Гог, Писсаро, Сезанн, Ренуар, Гоген, Анри Руссо, Дега, Мане, Моне, Тулуз-Лотрек, Сёра, Сислей и еще, и еще, и еще… И если хоть чуть-чуть знаешь историю импрессионизма и эти имена, их жизненные коллизии, не обошедшие ни одного из них стороной, то оторваться от них невозможно. Ван Гог – самое сильное впечатление. Мощные, завораживающие мазки, нервные и плотные.

Автопортрет стоика, борющегося с миром, с собой и болезнью: глаза – решительные, страдающие и полные тоски; измученное приступами душевной болезни лицо с впалыми щеками и крепко сжатыми губами.

Сёра – оригинальный теоретик, использовавший научную теории применительно к свету и цвету, годами терпеливо писавший картины не мазками, а точками. Умер он в 31 год, но создал новое направление в искусстве - пуантилизм.

Эдуард Мане - возмутитель буржуазного общества с его обнаженными женщинами в «Завтраке на траве» и «Олимпией», прозванной самкой гориллы.

Сезанн – долго не признаваемый даже его близким другом детства Эмилем Золя - с «Большими купальщицами», «Домом повешенного» и натюрмортами с четкими и строго выверенными геометрическими конструкциями, вмещающими все мироздание, законченные и спокойные в своем величии.

Гоген - биржевой брокер, достигший успехов на этом поприще, но бросивший карьеру финансового дельца и семью и ради творчества: самоучка, уехавший на первобытно-нетронутый остров Таити, чтобы там найти себя как художника.

Анри Руссо - «воскресный художник» - с завораживающей и мистической «Заклинательницей змей» и «Спящей цыганкой», вынужденного для содержания семьи работать таможенником, а по воскресеньям писать картины.

Дега – поэт движения и мгновений жизни - с его излюбленными танцовщицами балета, отдававший предпочтение пастельным тонам и прозрачному свету.

Тулуз-Лотрек – сын аристократов одной из древнейших фамилий Франции, родившийся от кровосмесительного брака и ставший его жертвой - тоже с танцовщицами, только не балета, а кабаре...

Весь цвет импрессионизма, праздник души и глаз – таков Музей Орсе.

(Продолжение следует)

Тина Гай.