Ольга. Предчувствие развала

Денис Лопатин. Прикормили

Познакомилась я с Ольгой на одном из обычных социологических семинаров. Она работала в Самаре в социологической лаборатории и выступала с докладом, как и я. Потом мы с ней оказались вместе на банкете, сошлись ближе и стали переписываться.

Она меня привлекала открытостью, прямотой, незашоренностью и своим собственным мнением по всем вопросам.

Приезжая в Самару, я останавливалась в ее маленькой двухкомнатной квартирке со смежными комнатами, где Ольга жила с двумя детьми и мужем. Несколько раз мы вместе участвовали в проведении игр, которых в конце восьмидесятых-начале девяностых было много.

В то время, когда все жаждали перемен, но не знали, как и с чего начать, игры были механизмом раскачивания людей, главным образом руководителей. Но к середине девяностых, мы потеряли друг друга, я ушла из социологии, она осталась.

Тогда социология труда уже мало кому была нужна, соцологов спасло открытие социологических факультетов. Словом, с перестройкой социология труда приказала долго жить и все, что было сделано в течение тридцати лет (с середины шестидесятых до начала девяностых), было выброшено как ненужный хлам. Теперь руководителей предприятий и их собственников интересовали совсем другие проблемы.

Камазовская социология тоже постепенно умирала, наиболее квалифицированные кадры уходили на преподавательскую работу, любую, поскольку социологических факультетов в городе не предвиделось. Сегодня в лаборатории насчитывается всего шесть человек на 50-тысячный гигант вместе с начальником и его секретарем. В 2005 году мне случилось присутствовать на сборе всех социологов, которые когда-то работали на КамАзе.

Денис Лопатин Кариткутура на Яровую

На сбор бывших была приглашена одна из самых известных в шестидесятые годы социологов. Но выглядело это как поминки по социологии труда. Фактически она исчезла. Это и был основной вывод сбора бывших коллег социологов. И хотя были попытки предложить пути выхода из кризиса, реанимация была очень неубедительной и выглядела блекло.

Никогда не думала, что буду присутствовать на похоронах той социологии, которой было отдано без малого пятнадцать лет жизни, а некоторыми - и все сорок. К числу последних принадлежит и моя бывшая подруга из Самары. Ее письма до сих пор у меня хранятся. В них видны настроения того периода.

Разброд и шатания, шарахание и стремление выскочить из той ситуации были настолько сильны, выливались в такую тоску и желание убраться хоть куда-нибудь, что когда их читаешь, становится не по себе.

Жаль, что мы потеряли друг друга. Из Интернета, правда, узнала, что фактически все работники той Куйбышевской лаборатории стали преподавателями, наиболее цепкие и приспособленные к жизни - защитили кандидатские и докторские. Ольга осталась просто преподавателем. Руководитель лаборатории уехал в Санкт-Петербург, а Куйбышев, как центр притяжения социологов, перестал существовать.

Из писем 1991 года.

Наконец-то у меня есть время для писем и раздумий. Нахожусь на теплоходе «Дмитрий Донской». Вместе с детьми. Теплоход плывет от Москвы до Ростова-на-Дону и обратно с миссией «Скажи «Нет» наркотикам!», организованной Российским обществом спасения детей и подростков от наркотиков, комиссией по делам молодежи Верховного Совета РСФСР и еще какими-то организациями.

Как я сюда попала? На одной из игр в Сочи, в группе из Самары была М-чук О.В., которая вознамерилась создавать в Самаре филиал этого общества. Я предложила ей провести игру на поиск единомышленников, соорганизацию и выработку стратегии этого общества. Игру провели вместе с К-ской и З-ко (они еще каких-то ребят привозили). О.В. проявила себя как несостоятельный организатор – уверяла, что соберет 70-80 человек, необходимых для дальнейших контактов и разворачивания работы, а смогла собрать лишь 15 человек (не считая 6 студентов, которых привела я).

На игре выявились конъюнктурность, расплывчатость намерений, отсутствие коммуникативных способностей и неумение строить деловые отношения создателей этого общества. Думала, общество умрет, не родившись. Но, оказалось, что эта женщина умеет не замечать своих недостатков и неудач, их фиксация доставляет ей глубокое, но минутное огорчение.

При всех ее хороших намерениях и двух толковых женщинах в ее активе, ее деятельность представлена суетой, показухой, обилием планов, стремлением делать деньги… (Так подробно пишу, потому что это штрихи к портрету общественных организаций, якобы, озабоченных судьбой детей). По-человечески, мне было О. В. жаль (она трагически потеряла мужа), и я помогала ей, как могла…

Российское общество выделило на теплоходе места для детей из нашего города. Она хотела пригласить телевидение для съемок фильма, просила моего мужа выделить съемочную группу. Он собирался сам и хотел взять детей, но в последние дни обстоятельства не позволили ему отлучиться с работы. Я поехала вместо него с группой, состоящей из 26 человек –трое взрослых, съемочная группа (2 человека), остальные – дети из телестудии «Товарищ», которая организована на нашем ТВ.

Это путешествие, конечно, подарок. Сын очень рад, ему все нравится, это первое большое путешествие. Дочка менее восторженна, но в целом, довольна. Здесь едут делегации из Финляндии, Словении, Москвы, Бишкека (Фрунзе), Риги. Она познакомилась с девочкой из Финляндии и говорит с ней по-английски (как умеет). Программа интересная. Концерты, лекции, диспуты, конкурсы, праздники, зеленые стоянки, волжские города. Увидела я и руководителей Всероссийского общества…. Не буду вас больше утомлять, скажу только, что во всем этом есть много хорошего, но много и грязного, лицемерного, идущего от взрослых….

Я в сомнениях относительно своей дальнейшей профессиональной деятельности. Надоело каждый год искать договора, все время менять темы, подстраиваться под заказчика. Тем более, очень большие отчисления от объема договора (около 60-65%%). Из 25000 рублей договора у меня зарплата 270 р. + 60 р. компенсация, и я могу держать сотрудника на 160+60, лаборантку на 140+60. Но где найдешь хорошего работника на 160 руб.?

В университете из кафедры научного коммунизма сделали, сменив вывеску, кафедру политологии и прикладной социологии. А. С. Г-б. взяли туда работать зам. декана исторического факультета отделения социологии. Третий год набирается группа социологов (25 человек) на очное отделение, и 25-40 человек – на заочное.

Она, кстати, защитилась. Поскольку в ее диссертации было про соцсоревнование, про участие в управлении и т.д., руководитель отправил ее защищаться в Уфу, туда, где еще все по-старому и соцсоревнование считается завоеванием и достижением социализма (а по ее диссертации – это метод управления).

Из нашей лаборатории почти все – почасовики. Читаем и ведем практические занятия по методике и технике социсследований. Переход на кафедру вряд ли для меня возможен. Прежде всего, я не очень хочу заниматься только педагогической деятельностью. Меня убивает необходимость работать по строгому расписанию, т.е. чрезмерная регламентация.

Во-вторых, я – не кандидат, а, значит, всегда есть шанс вылететь с кафедры, не пройдя очередного конкурса. В-третьих, меня не любит завкафедрой. Он, кстати, стареет (ему отмечали 60 лет) и любит комплименты. Он – коммунист, поддерживает Макашова, а вся кафедра, как один, поддерживает его, (он научный консультант горкома партии). У меня уже были с ним стычки. Можно, конечно, уйти из университета, но пока не вижу устраивающего меня места работы.

Игры, конечно, не профессия. Они хороши как дополнение к чему-то. Сама я поняла свою необразованность. Вообще у меня ни образования, ни профессии, если уж судить по Гамбургскому счету. Больше всего меня волнует судьба моих детей – не хочется, чтобы они воспроизводили нас и жили в убогости и бедности. Меня чрезвычайно заботит будущее детей.

Из нашего города уже многие уехали за рубеж, причем люди известные и умные. В Израиль, США, ФРГ. А у меня - ни сбережений, ни имущества, ни золота, ничего нет. У моей сестры сына-художника пригласили по контракту в ФРГ, и он сказал, что больше сюда не вернется. Там другая жизнь: цивилизованная, уважение к таланту, другие критерии успеха и неудач.

Из лаборатории москвичей последние слухи таковы, что они сидят без договоров, без денег. Руководитель лаборатории, вроде бы, собирается всех увольнять и брать тех, кто его почитает, «смотрит в рот» (как они говорят). Я с мая никого не видела, лишь раз созванивалась. С руководителем говорила больше полугода назад – он просил найти ему договор. Кстати, Дима, по-моему, тоже уедет. Он уже побывал во Франции, в Израиле, в США. У него везде родственники…. А Миша уже уехал, по-моему, в Канаду.

Б.Г.Т-в (ему уже 65) работает на трех договорах, зарабатывает деньги. М-ч его «списал» и готовит замену из молодых. Но Б.Г. по-прежнему активен. Входит во Всесоюзную секцию по социологии труда. Они собирались во Владимире, а летом в Самаре. Я была полтора дня на их семинаре.

Герчиков стал весь из себя самоуверенный. Он, оказывается, много ездил за границу, изучал работу профсоюзов. Применяет всякие игротехнические приемы и, судя по поведению, считает себя выше, умнее, лучше присутствующих. Приехал в Самару с какой-то поклонницей из Ленинграда. Эйдельман все такой же. Утверждает, что сейчас главный пробел в теории – отсутствие такого научного направления как социология переходного периода.