(Начало здесь) Симона Вейль жила так, будто набрасывала биографию крупными яркими мазками, подобно импрессионистам. Вся ее жизнь была воспитание души. Не случайно у нее есть письмо к своему духовнику Жан-Мари Перрену, которое так и назвала «Духовная автобиография». Читать далее
Ирина Снегова (1922) - поколения военного: когда началась война, ей исполнилось всего девятнадцать, но ей не пришлось воевать. Она, как и многие другие, жила и работала в тылу. Потом училась в литературном институте и видела, как приходили с фронта и из госпиталей в институт совсем юные солдатики в военных шинелях и сапогах. Иногда они уходили обратно на фронт и уже не возвращались: Читать далее
Читая «Письмо к клирику», которое Симона Вейль написала за полтора года до смерти (1943) в недолгом пребывании в Нью-Йорке, куда уехала из оккупированной Франции с родителями, меня поражали глубина и продуманность вопросов, которые она задавала своему адресату, доминиканскому монаху о. Кутюрье, и, как ни странно, их правомерность и ее правота. Читать далее
Звериная благодарность удивительна и тем больше, чем она неожиданней. Не зря Гейне как-то сказал, что чем больше он живет, тем больше любит собак. Звери чувствуют человека, особенно кошки. И помнят и добро, и зло. За добро благодарят, за зло – мстят. Читать далее
Симона Вейль (1909 г.р.) в России почти неизвестна, в то время как во Франции, на ее Родине, издаются тома исследований о ее жизни, творчестве и сочинения, занимающие не одну книжную полку в магазинах. Ее именем называются улицы, школы, лицеи, а когда французов спрашивают, знают ли они Симону Вейль, отвечают: «А, это святая, что похожа на Жанну Д’Арк?» Читать далее
Академик Павлов (1849 г.р.) встретил революцию, когда ему было почти семьдесят, возраст, когда, по его же словам, человек сделал все, что мог, и уже бояться ему нечего.
Октябрьскую революцию знаменитый академик не принял и до самой смерти (1936 г.) не скрывал своего негативного отношения.Он никогда не играл в политические игры, всегда высказываясь прямо, не скрываясь за маской лояльности.
А новая власть его скорее терпела, но создавала для его работы условия, какие ни один ученый тогда не имел. Академик Павлов имел личную охранную грамоту от самого Ленина, которая работала и после смерти вождя революции.
Это вызывало неоднозначную реакцию его коллег-ученых. Кто-то откровенно завидовал, другие – восхищались, третьи - пользовались Читать далее
(Начало здесь) Эжен Атже, выстроивший грандиозный памятник городу, уходящему в прошлое, превратил Париж в лабиринт памяти и желаний, в столицу прекрасных снов и воспоминаний, в город великой культуры, чьи останки еще сохранились в гостиницах, на лестницах, во дворах, в архитектуре, памятниках и на улицах. Читать далее
Эжен Атже, мало кому известный при жизни, через сорок лет после смерти признан фотографом, величайшим из когда-либо живших на земле. Но фотографию он выбрал вовсе не из любви к искусству, меньше всего думая о себе, как о художнике. Фотография для него была, прежде всего, источником надежного, хоть и небольшого, заработка, а главное, независимости и свободы. Читать далее
Дети говорят так, что далеко не все взрослые поймут, о чем это они. Детская мысль часто нелогична, интересна своей парадоксальностью и необычностью, в чем можно убедиться, прочитав эти маленькие зарисовки. Читать далее
Седьмого июля отмечается любимый народный праздник Купалинка, по-русски - день Ивана Купалы, в церковной традиции - Рождество Иоанна Предтечи. Купалинка - название для меня новое. О нем узнала всего несколько дней назад, когда вместе с дочерью поехала в Елабугу - обновить впечатления тридцатилетней давности от маленького купеческого городка с тысячелетней историей. Читать далее