Отношения «учитель и ученица» нередко перерастают в любовные. Так было у пушкинского Дубровского и Марии, у профессора Хиггинса и Элизы Дулиттл, у профессора Мерзлякова с Анисьей Федоровной Вельяминовой-Зёрновой, так было и у меня. Хотя к тому времени, когда мы встретились, я уже давно вышла из школьного возраста, да и из студенческого - тоже, и была уже пять лет как замужем.

Но так случилось, что мой «учитель», а потом и муж, предложил  именно такую модель наших отношений, правда, не проговаривая ее вербально. Он учил меня правильно ходить, со вкусом одеваться, понимать поэзию, музыку, философию, правильно разговаривать и общаться с другими. От него я впервые услышала имена, о которых раньше ничего не знала.

Общение с ним стало для меня настоящим открытием. Только от него я узнала, что, оказывается, ничего не понимаю в отношениях, что общество – это не детский сад, не интернат и не школа, в которых воспитывалась до семнадцати лет, и что взрослое общество требует иных отношений, чем детский мир. К этому я оказалась совершенно не готовой.

Он стал для меня учителем и проводником во многих отношениях, а не только в общечеловеческих.  Начитанный, увлекавшийся живописью, музыкой, поэзией, литературой, писавший стихи он формировал мои музыкальные, поэтические, художественные вкусы, вводил в новый для меня мир.

Он лепил меня, как Пигмалион лепил свою Галатею, сам влюбляясь в своё создание. В конце концов, наши отношения переросли рамки дружеских - я стала его женой, но сюжет имел печальный конец: учитель не был готов к тому, что когда-нибудь его создание перерастет эти рамки и из объекта захочет стать субъектом. И тогда он напишет:

Когда Галатея открыла глаза,
Она ужаснулась: «Какая берлога!
И это  урод – мне завещанный богом
Супруг? Лучше в камень назад!
Нет! Нет! Я же помню: Он гладил меня
Терпеть не могу этой каменной пытки!
Живой или мёртвой, но здесь я и дня
Уже не останусь. А он – не в убытке.
Пусть – камень. Но я же дарила ему
Надежду и негу. Отныне - довольно.

Почему вспомнила об этом? Потому что эта история имеет много параллелей с историей любви Абеляра и Элоизы. Их отношения тоже начинались как история учителя и ученицы: дядюшка Элоизы пригласил к своей любимой племяннице, которой едва исполнилось семнадцать,  лучшего и авторитетнейшего богослова Парижа, старше его юной родственницы на двадцать лет.

Многие сочли бы за честь иметь такого учителя и наставника.  Но здесь остановимся, т.к. меньше всего хотелось бы развивать дальше любовную линию этих отношений. Тем более, что об этом написано много книг, а история их любви давно стала классикой.

Я бы хотела перевести любовную линию «учителя и ученицы» в  социокультурную плоскость, в обсуждение вопроса о власти знаний, о насилии над учеником.  Даже если знание является  благом, от этого оно не перестаёт быть орудием подавления.

Не случайно именно секс часто выступал формой посвящения в сакральные и иные знания, как, например, в античные времена. Элоиза воспитывалась в монастыре, восприняв все религиозные нормы и практики монастырской жизни, в том числе и понимание роли женщины как искусительницы и источника зла.

Выйдя из монастыря образованной, начитанной и развитой, она тем не менее нуждалась в том, чтобы освоить нормы светской жизни, воспринять то, что было табу для любой монашенки. Это стало бы своего рода инициацией девушки.

В результате вторичной социализации  она  должна была освоить женское пространство со всеми нормами существования в нем. Т.е. первой и основной задачей любого учителя должна была стать подготовка женщины к семейным, сексуальным и материнским отношениям, а вовсе не к научной деятельности. Абеляр, как учитель, должен был выполнить именно эту роль.

Девушка привлекла его не только красотой, но главным образом тем, что была начитана и образована. В своей исповеди с высокомерием и снисходительностью он пишет:

«Так как у женщин очень редко встречается такой дар, то есть ученые познания, то это еще более возвышало девушку [Элоизу] и делало ее известной во всем королевстве. И рассмотрев все, привлекающее обычно  к  себе влюбленных,  я  почел за наилучшее вступить в любовную связь именно с ней». И далее «Я был осведомлен о познаниях этой девушки в науках и о ее любви к ним и потому был уверен, что  она легко даст мне свое согласие».

И он действительно многому научил молодую девушку: философии, диалектике, логике, но не они были главным предметом его обучения. Он преследовал совсем иную цель: манипулируя Элоизой и её дядюшкой, он использовал свой статус учителя для искусной маскировки  сексуальных игр, которые быстро переросли в реальные отношения:

«…под предлогом учения мы всецело предавались любви, и усердие в занятиях доставляло нам тайное уединение. И над раскрытыми книгами больше звучали слова о любви, чем об учении; больше было поцелуев, чем мудрых изречений; руки чаще тянулись к груди, чем к книгам, а глаза чаще отражали любовь, чем следили за написанным».

Впрочем, письма Элоизы к своему возлюбленному  доказывают, что она отвечала ему взаимностью, и ждала этих встреч не меньше, чем он. В конечном итоге любовь, начавшаяся для Абеляра как лёгкий флирт, превратилась  для обоих  в страдания и муку:

Мне мир - не мир и райский свет - не свет,
Когда со мною Абеляра нет.
Посты, молитвы до конца не властны
Соперничать с моей природой страстной.
(А.Поуп. Элоиза Абеляру. Пер. Д. Веденяпина. Отрывок)

Удивительное в этой истории другое: именно Элоиза, а не Абеляр провозгласила свободу их любовных отношений, именно она, обесчещенная и опозоренная,  отказывалась вступать в брак, считая, что он погубит карьеру возлюбленного. Она хочет оставаться его любовницей и рабыней, потому что  для ее любимого философа быт станет непереносимым  бременем, а она ни в чём не хочет ему мешать.

Ты знаешь, сколь невинная, впервые
Я шла на те свиданья роковые,
Где под личиной Дружества меня
Настигла власть Любовного огня.
Ты для меня был словно ангел света.
Прекрасномудрой нежностью согрета,
В сиянии твоих бездонных глаз
Нездешний день я зрела всякий раз;
В твоих речах чудесно проступало
Божественное, высшее начало.
(А. Поуп. Элоиза Абеляру. Пер. Д. Веденяпина. Отрывок)

Элоиза хочет оставаться в  руках возлюбленного орудием, воспринимая Абеларя как Бога, а быть орудием в руках Бога вовсе не зазорно, а почётно. Она берёт на себя ответственность за то, что произошло с  Абеляром, она считает себя причиной всех его зол. Больше того  - считает себя олицетворением зла, даже не допуская мысли, что ее Учитель мог манипулировать ею. Как Бог он – безгрешен.

«...я, несчастная, родилась на свет, чтобы стать причиной такого злодеяния! О, величайший всегда вред от женщин для великих людей! Поэтому-то в «Притчах» и написано, что женщин необходимо остерегаться <…> Уже первая женщина тотчас же лишила своего мужа рая и, будучи создана Господом в помощь мужу, обратилась в величайшую погибель для него <…> Коварнейший  искуситель  прекрасно  знал  по  многократному  опыту,  что мужья легче всего находят гибель именно из-за своих жен».

Но сам  Абеляр хорошо понимал, что это не так, просто потому, что он сам никогда не воспринимал Элоизу за личность. Впрочем, такое отношение к женщине отличало всех интеллектуалов того времени (да и сегодня - это не редкость). И по закону бумеранга это обернулось его личной трагедией и самым большим поражением...

Тина Гай

Related posts

• Дом, рождённый любовью
• Ирина Снегова. Забытые имена
• Ар нуво: женщины Альфонса Мухи
• Новый автор. Хеллен Лайт
• Когда женщина выходит на тропу любви
• Два образа любви. Рахиль.
• Чего Лия добивается слезами, Рахиль добивается радостью
• Страстная среда
• Лавстори: Черубина де Габриак
• Анна Каренина Толстого