Захарьин. Кому-нибудь что-нибудь говорит это имя? «А кто это?» - спросит большинство. При жизни этого человека одни люто ненавидели, другие – боготворили. И первых было гораздо больше, чем вторых. Человек очень противоречивый и неоднозначный:

светила русской медицины, создавший русскую терапевтическую школу и воспитавший многих известных врачей, поставивший медицину на научные рельсы по образцу европейской.

Чехов говорил, что знает только  одного врача – Захарьина: «Что Толстой в литературе, то Захарьин – в медицине». Гораздо более известного в России Сергея Петровича  Боткина Чехов сравнивал всего лишь с Тургеневым.

Но Григорий Антонович Захарьин  позволял себе такие выходки, за которые другой бы поплатился, как минимумом, арестом. Как-то в доме купцов Хлудовых, вдруг "захворавших", он:

«…своей суковатой палкой разбил все окна, которые годами не открывались, вспорол кишащие паразитами перины и разгромил кухню, где догнивали объедки позавчерашнего ужина, которые «жаль выбросить, коли деньги-то плачены». В довершение всего он приказал отправить на помойку бочки с вонючей квашеной капустой «времен Очакова и покоренья Крыма»».

Или он мог поставить условия такого рода:

«Вот зовут Захарьина к Прохорову — владельцу Трехгорной мануфактуры. «Так. А на каком этаже у него спальня?» — «На третьем, с вашего соизволения». — «Не поеду! Пускай его вместе с кроватью перекинут в первый этаж. Лестницу застлать коврами и поставить в прихожей кресло, а подле него — столик с персиками и хересом от Елисеева…».

И, несмотря на такие выходки, этот «золотой врач»  был желанным лекарем в императорских покоях, в  домах купцов и богатых буржуа. Они готовы были платить ему за услуги в прямом смысле бешеные деньги, а  потом хвастаться друг перед другом, что могут позволить себе пригласить на консультацию «самого Захарьина».

Григория Антоновича часто  сравнивают со святым доктором Гаазом, противопоставляя друг другу. Один лечил бесплатно, второй – драл с клиентов три шкуры; один пустил все нажитое в России состояние на благотворительность, другой - любил деньги; одного еще при жизни называли «святым доктором», за гробом которого шли тысячи простых людей, второй - умер в одиночестве, оплёванный и оклеветанный.

Но не всё так просто и время, в конце концов, расставило всех по своим местам: тому и другому поставлены памятники в Москве, их именами названы больницы, лекции Захарьина переведены на все европейские языки, его метод диагностики, основанный на беседах с больным, сегодня стал обычной терапевтической практикой.

Памятная бронзовая медаль, посвященная выдающемуся русскому терапевту Г.А. Захарьину.

Григорий Антонович  лечил больного, а не болезнь, исповедуя строго индивидуальный подход к каждому. Богатый клиент возмущался, когда доктор отправлял его сначала к своим ассистентам на «беседу», только потом  принимая в своем кабинете, имея на руках результаты этой многочасовой беседы. Своих же  учеников и ассистентов наставлял:

«Следите за тем, на что пациент жалуется. Иногда в организме еще нет никаких материальных изменений, а больной уже испытывает страдания. Здесь никакие анализы не помогут — нужны лишь опыт и внимание. Выписать рецепт — на это и дурак способен. С рецептом мы гоним больного в аптеку за лекарством, но от этого еще никто не становился здоровым. Лечить надобно».

Вместо рецептов Захарьин прописывал больному самые простые советы, начиная с соблюдения гигиены и кончая здоровой пищей и здоровым образом жизни. Например, такие:

«Поезжайте-ка в деревню, подышите чудным благотворным навозом, напейтесь вечером парного молока, поваляйтесь на душистом сене и поправитесь. А я — не навоз, не молоко, не сено, я только врач и вылечить вас не берусь».

А  А.П.Чехов  советовал А.С.Суворину, другу, издателю и писателю:

«Насчет головной боли. Не пожелаете ли Вы посоветоваться в Москве с Захарьиным. Он возьмет с Вас сто рублей, но Вам пользы minimum на тысячу. Советы его драгоценны. Если головы не вылечит, то побочно даст столько хороших советов и указаний, что Вы проживете лишних 20-30 лет».

«От толщины и большого живота у меня имеется прекрасное средство, преподанное мне Захарьиным. … Средство это заключается в так называемой «молочной диете», при которой страждущий в течение двух недель не ест ничего, а чувство голода утоляет полустаканами молока. <...> Средство, повторяю, блестящее по результатам. Могущий вместить да вместит».

А уж сколько про него ходило легенд, анекдотов и баек – не снилось многим, мечтавшим о такой же славе и популярности, какая была Григория Антоновича. Как тут не вспомнить Умберто Эко, сказавшего, что  совершенно нормальными кажутся только мелкие люди.

А Захарьин был ненормальным во многих отношениях. Кроме того, что наполовину еврей (по матери), в чем каждый раз его попрекали  черносотенцы, так он еще был «провинциалом и выскочкой», приехавшим из "глухого Саратова" поступать в самый престижный Московский университет.

Туда  зачислялись дети не обедневших дворянских семей, к числу которых принадлежал Григорий, а дети,  родившиеся в «тонких батистовых рубашках». Комплекс провинциала долго преследовал его, пока он не завоевал  авторитет высококлассного врача-клинициста и не сделал блестящую карьеру профессионала.

Его ненавидел каждый за свое: черносотенцы - за еврейскую кровь; левые – за лечение Императора – душегуба и убийцу, коллеги – за «стяжательство»: Захарьин был врачом-миллионером, кривая доходов  которого шла только по восходящей.

За свои услуги он брал действительно немыслимо дорого по тем временам: прием в его кабинете стоил пятьдесят рублей - по четным числам и сто рублей - по  нечетным. Какие это были деньги?  За сто рублей можно было купить четыре коровы. Про него так и говорили:

«Заедет к купчишке, перебьет окна и посуду, прихватит тысчонку и уедет».

Но Григорий Антонович не смущался и не считал зазорным устанавливать такие цены. Во-первых, потому что брал такие деньги только с богатых,  во-вторых,  впервые заставил уважать знания и врачебный опыт доктора, которого привыкли ставить в один ряд с прислугой, а в-третьих, Захарьин занимался благотворительностью ничуть не меньше, чем доктор Гааз.

«Вот говорят, будто я много беру. Если неугоден, пускай идут в бесплатные лечебницы, а мне ведь всей Москвы все равно не вылечить… В конце концов, Плевако и Спасович за трехминутную речь в суде дерут десятки тысяч рублей, и никто не ставит им это в вину. А меня клянут на всех перекрестках! Хотя жрецы нашей адвокатуры спасают от каторги заведомых подлецов и мошенников, а я спасаю людей от смерти… Не пойму: где же тут логика?»

(Окончание здесь)

Тина Гай

Related posts

• Врачи и пациенты. Бедная Лиза
• Ночной звонок
• Записки судмедэксперта
• Бесстрашный академик
• Разговор с больным
• Сестра милосердия
• О наболевшем
• Медицинские истории
• В.М.Бехтерев. Загадочная смерть
• Бесплатная медицина