Киреевский

Не так давно я написала пост, героем которого был Петр Киреевский, замечательный собиратель русских народных песен, фольклорист и этнограф, но первое знакомство с Киреевским у меня произошло задолго до того, как я узнала об этом светлом человеке.

Сначала был Иван Киреевский, старший брат Петра, философ, писатель, славянофил, первым попытавшийся осмыслить с философской точки зрения место России в мировой истории. В двадцатые годы XIX века он входил в кружок любомудров, известный как кружок «архивных мальчиков».

Это название кружок получил, потому что все его члены служили в архиве Министерства иностранных дел и увлекались философией. То была дворянская культурная элита, объединенная интересом к немецкой романтической литературе и немецкой идеалистической философии (Гегель, Кант, Шеллинг и др.).

Кружок просуществовал недолго: возникнув в 1823 году, в декабре 1825 года, после восстания декабристов, он прекратил свое существование. Жизнь кружка продлилась еще на пять лет благодаря старшему брату Петра Ивану Киреевскому, вокруг которого, после ранней смерти Дмитрия Веневитинова, сплотились бывшие любомудры.

В 2016 году у Ивана Киреевского был двойной юбилей - 210 лет со дня рождения (1806 г.) и 160 лет – со дня смерти (1856 г.). Всплеск интереса к нему и к русской философии вообще пришелся на девяностые годы прошлого века, когда в открытой печати стали появляться философские тексты наших соотечественников. В конце восьмидесятых началась подписка на одну из лучших философских серий

«Из истории отечественной философской мысли».

В нее вошли работы всех видных русских мыслителей. Ломка советских стереотипов, начавшаяся в годы перестройки, требовала понимания собственных культурных традиций и культурной идентификации. Но это время не было исключительным в истории России.

Точно такая же ситуация сложилась после войны 1812 года. То было время встречи запада и востока, требовавшее осмысления места России в мировой истории. Начинал Иван Киреевский как убежденный «западник», глубоко погружённый в европейскую культуру и философию, хорошо знавший основные европейские языки и лично знакомый с Гегелем и Шеллингом, чьи лекции слушал в годы учебы в Германии.

Это, безусловно, повлияло на его становление как философа, но не только это. Его культурный бэкграунд уходит далеко в историю России - во времена Екатерины II и Александра I с их увлечением мистицизмом и масонством. В каком-то смысле славянофильство, родоначальником которого был Иван Киреевский, можно назвать реинкарнацией масонства и масонской аскезы.

Достаточно сказать, что крестным отцом философа был известный масон И.В.Лопухин, брошюру которого о внутренней Церкви крестник получил от своей бабушки. Да и мать Ивана, чрезвычайно религиозная женщина, была близка к масонам и имела с ними, через своего родственника В.Жуковского, прочные связи.

После смерти отца Петра и Ивана, мать вышла замуж за Алексея Елагина, знатока и почитателя немецкой философии, переводившего ее с немецкого. Так, под влиянием матери, отчима и Жуковского формировалось мистико-романтическое мировоззрение Ивана Киреевского с его мечтательностью и «святой» меланхолией.

В юношеский период центром его притяжения была Европа. И не случайно рупором бывших любомудров должен был стать журнал «Европеец», который начал выходить в 1832 году, но быстро закрытый правительством, усмотревшим в статье Ивана Киреевского крамолу.

В то время меньше всего юный философ интересовался православием и святоотеческой мыслью, религия для него была всего лишь романтическим символом, а отнюдь не верой. Изменения в духовной жизни стали происходить два года спустя – после женитьбы в 1834 году под влиянием жены Натальи Петровны.

Она была поклонницей святоотеческой традиции и окормлялась у Серафима Саровского. Поначалу Иван Киреевский даже слышать не хотел о всяких церковных обрядах, о православных праздниках, обычаях и прочей «ерунде». И только когда жена в ответ на его попытку привести ее в изумление от мыслей Шеллинга, отвечала, что всё это уже давно известно и написано у святых отцов, он начал потихоньку интересоваться, так ли это, стал читать книги отцов церкви.

Потом присоединилось влияние духовника о. Филарета, с которым его свела жена, а потом была Оптина пустынь, находившаяся всего в семи верстах от имения Ивана Киреевского. Здесь он познакомился со знаменитыми старцами и с аскетической жизнью.

Так медленно и мучительно происходило его обращение. Опыт веры вывел его из романтического обморока, хотя и не излечил до конца. Но момент знакомства с православной традицией святых отцов стал отправной точкой, изменившей всю его жизнь.

Он стал практиковать внутреннее делание и умную молитву, но то не было разочарованием. Скорее это было реализацией его программы. Правда, знавшие его до обращения, относились теперь к нему как к неудачнику и сломавшемуся человеку. Но чтобы понять, что же с ним произошло, следует вернуться к его юношескому периоду кружка любомудров.

После поражения декабристов, любомудры существенно откорректировали свою программу. Сохранив критику бюрократии и системы, убежденные, что ее необходимо разрушать, они категорически отказались от всяких революционных идей и действий.

Революции они противопоставили путь мирного строительства и личного самоусовершенствования. Идея самобытности России должна была реализовываться не на революционных путях, а на путях культуры. Поэтому любомудры так тяготели к немецкому романтизму и немецкой философии.

Она на первый план выдвигала проблемы национальной самобытности, национального духа, национальной культуры и национального самоопределения, в конечном итоге - исторического смысла каждой страны и ее особенноймиссии.

Особенно остро этот вопрос обсуждался в философии Шеллинга, который и привлекал к себе любомудров больше других, в том числе и Ивана Киреевского. Не странно ли, что проблема национальной особенности каждой страны спустя два века тихо заменилась глобализацией и потеряла остроту именно в Европе, где она впервые и прозвучала.

Шеллинг доказывал, что каждая страна проходит свой путь, и только понимая его, можно говорить о самобытности народа, его особом назначении и миссии в истории. Каждый народ вносит в мировой процесс свои, характерные именно для него, идеи.

Именно идеей национальной самобытности Шеллинг привлекал дворянскую интеллигенцию, и на этом, «органическом» моменте, Иван Киреевский построит свою философию славянофильства. У Шеллинга им была взята идея отказа от активного противодействия действительности, которой была противопоставлена идея личного подвига, которая мыслились как новая форма служения Отечеству.

В конце жизни Иван Киреевский ушел во внутренний затвор, в котором и созревала его философская мысль. Западной рационалистической культуре и философии он противопоставил идею цельности духа, через что только и возможно возвращение к своим национальным корням и в свою, русскую традицию.