Автопортрет
Продолжатель традиции и Макс Эрнст является ключевой фигурой искусства середины XX века. Он стоял у истоков дадаизма и сюрреализма, хотя, когда говорят о сюрреализме, на ум приходит, прежде всего, Сальвадор Дали. Но, будучи младше Эрнста на пятнадцать лет, Дали многое перенял у своего старшего коллеги.
Макс Эрнст не получил профессионального образования и вынужден был годами доказывать право быть художником. Некоторые говорят даже о комплексе неполноценности Эрнста, упорно преодолевавшим его самообразованием и экспериментированием с различными техниками автоматического письма, впервые позволявшими визуализировать образы сновидений и подсознательного.
Начало
Художник родился в Германии 125 лет назад (1891). Родился в католической семье, где и отец, и мать были скорее надсмотрщиками, чем любящими родителями, стремясь сделать детей богобоязненными и благовоспитанными гражданами. В семье родилось девять детей, трое из них умерли. Отец был глухим и потому учительствовал в школе для глухонемых, мать была домохозяйкой.
Воспоминания детства, деспотия отца во многом повлияли на смыслы и образы, которые Макс Эрнст воплощал в картинах и коллажах, изживая свои комплексы. Отец, увлекавшийся живописью, был первым и единственным наставником мальчика в рисовании. Правда, это была живопись академического толка, не допускавшая никаких иных направлений.
Плод многолетнего опыта. 1919
Позднее, когда Макс начал выставляться, отец, увидев его картины, отрекся от сына, а авангардизм сына стал своеобразной формой бунта против отца. В начале своего пути, пока юноша был в родительском подчинении, он был не вправе выбирать свое будущее. По настоянию родителей, которые в будущем видели сына преподавателем, восемнадцатилетний юноша поступает на философский факультет Боннского университета.
Здесь он получает высококлассное образование. И хотя молодой человек учился без особого прилежания и очень быстро начал уделять гораздо больше времени музеям, чем учебе и философии, тем не менее, именно философское образование сделало из него художника-философа, который работал со смыслами, а не с формами.
Из всех предметов университетского курса его больше всего интересовала психиатрия. Макс Эрнст знакомится с теорией Фрейда, которая привела его в психиатрические больницы. Здесь он заинтересовался искусством душевнобольных, которое сегодня рассматривается как особое направление в искусстве и живописи (арт брют), а тогда никто не видел в нем никакой самостоятельной эстетической ценности.
Слово или женщина-птица 1921
Но молодого начинающего художника живопись душевнобольных заинтересовала с точки зрения механизма творчества, в котором бессознательное играет не меньшую роль, чем сознание. Есть версия, что именно Макс Эрнст, приехав в 1922 году в Париж, рассказал будущим сюрреалистам, вряд ли читавшим Фрейда на немецком, о психоанализе, его основоположнике и теории толкования сновидений, чем во многом определил направление и идеологию их творчества. Наверное, поэтому его считают серым кардиналом сюрреализма.
Окончательное решение стать художником Макс Эрнст принял после посещения выставки французских художников Сезанна, Моне, Ван Гога, побывав впервые в Париже в 1913. В десятые годы он увлечен немецким экспрессионизмом, Эль Греко, кубистами, футуристами, Кандинским и вполне вписывался в немецкую богему.
Но началась война, его призвали в армию. И хотя Макс Эрнст служил в штабе армии, рисуя карты, из войны он выходит глубоко травмированным человеком и весьма критически настроенным по отношению к западной культуре, которая не смогла спасти мир от ужасов войны, скорее оправдывая ее.
Семейные экскурсии 1919
Мировоззрение художника изменилось кардинально. Мир предстает перед ним как абсолютно иррациональный, и эта идея легла в основание всего его последующего творчества.
«Мы, молодые люди, возвратившиеся с войны, испытываем глубочайшее отвращение к окружающему нас миру, - писал он. - Оно выражается в страстном желании отвергать и потрясать устои цивилизации, которая привела человечество к этой войне. Мы готовы объявить свою войну старому языку, логике, литературе и живописи»
А в конце жизни художник пишет, что в семнадцатом году он умер и воскрес - в восемнадцатом, уже совсем другим человеком. Детские и военные травмы художник изживал и лечил постепенно, визуализируя их в химерах, антропоморфных монстрах, выжженных городах, апокалиптических пейзажах, предвосхитивших еще более страшную бойню Второй мировой. И потому имел основание писать:
«Будучи человеком заурядной конституции...я приложил все свое старание, чтобы сделать свою душу монстрообразной. Из слепого пловца, каким я был, я превратил себя в провидца. И обнаружил, что я влюбляюсь в то, что вижу, и хочу идентифицировать себя с виденным мною. Так рождались работы и образы самого себя» («За пределами живописи»).
Коллаж. 1920
Поиски своего стиля
Вернувшись с войны, художник женился на вполне обеспеченной и благопристойной девушке Луизе, правда, ее родители не были в восторге от зятя. Чрез год у них родился сын, а еще через несколько лет брак распался. Макс продолжал самообразование, открыв для себя де Кирико с его манекенами, чертежами машинообразных фигур и бесполезных механизмов.
Де Кирико вдохновил Макса Эрнста на совершенно иное творчество. Новый этап начался с организации в Кёльне вместе со своим другом, поэтом и художником Хансом Арпом группы дадаистов. Их творчество было представлено в Кёльне двумя выставками. Первая прошла в ноябре 1919, где Эрнст впервые выставил свои коллажи, выполненные в духе де Кирико.
Вторая состоялась в 1920 на территории пивоваренного завода. В этот раз Макс Эрнст поставил обнаженную девочку - ангелочка, которая пела матерные песни и декламировала такие же стихи. Это был намеренный эпатаж буржуазной публики, а по сути - акт отчаяния.
И по нашим меркам (вспомним ) такие действия выглядят вызывающими, а тогда – это был грандиозный скандал. Власти выставку закрыли, каталог конфисковали, художник стал не выездным. Именно тогда отец бросил в лицо сыну: «Проклинаю тебя, ты опозорил мое имя». Больше они не виделись.
Морской пейзаж 1921
В эти годы Макс Эрнст сформулировал для самого себя кредо: «Рисование не декоративное развлечение или пластичное изображение реальности. Картина должна быть одновременно изобретением, открытием и откровением».
От разрушения художник перешел к созиданию, к строительству нового мира со взглядом, развернутым на себя, на свое подсознание, свои комплексы, а не на внешний мир. Первой, по-настоящему сюрреалистической картиной, открывающей нового художника, стал «Слон Сулавеси (Целебес)". Она выполнена в технике коллажа, ставшей основой творчества Эрнста.
Стоит сказать несколько слов об особенностях коллажа художника. Его техника существенно отличалась от техники коллажа кубистов (), которые делали его из намеренно разрозненных деталей, не приспособленных друг к другу, в котором разрозненность и разъединенность были главными.
Макс Эрнст делает коллаж, в котором преобладает единство. Его коллаж несет не негатив, а позитив, не разрушение, а созидание, художник строит новый мир. У него существовал свой критерий отбора деталей, свои ограничения на бесконечность возможностей и принципы, регулировавшие выбор материала и форм, делавшие это единство возможным.
Целебес
В сотворенном художником единстве никогда не видно швов и стыков, детали срастаются в единое целое. Именно по этой причине Эрнст часто фотографировал свои коллажи, сознательно скрывая границы соединения деталей, следуя своей тактике сокрытия. Блестящим достижением Макса Эрнста была разработка синтаксиса коллажа, с помощью которого он управлял стилистическим единством всех своих работ.
Его коллажи, несмотря на всю их странность, стремятся к согласованности и достоверности, в результате чего возникают "правдоподобные" образы, хоть и очень странные. Ему удалось поставить сознательные ограничения в отношении произвола и аморфности, к которым легко скатиться, используя эту технику.
Детали, вырезанные из журналов, каталогов, различных руководств по ремонту, помещенные в новое пространство в определенном порядке, утрачивают первоначальный смысл, но новое существо, которое появлялется в результате такой операции, приводит в замешательство, тревожит и ставит в тупик, т.к. совершенно непонятно зрителю, привыкшему к иной эстетике.
Приближение половой зрелости или Плеяды 1921
«Техника коллажа – это систематическое объяснение случайных или искусственно спровоцированных встреч двух и более чуждых друг другу предметов в абсолютно неподходящем для этого в данный момент месте – плюс искра поэзии, которая проскакивает при сближении двух этих реальных предметов», писал художник о своей технике.
Примером именно такого, нового типа коллажа и является картина «Сулавеси» (Целебес). В центре ее – огромный слон, больше похожий на железный танк, который двигается на обезглавленную обнаженную фигуру женщины, чью правую руку обтягивает окровавленная перчатка. Здесь художник использует несколько деталей, а главное – несколько смыслов.
За основу названия картины взят индонезийский остров Целебес, по контуру похожий на слона. В основе формы слона лежит большой бункер (корзина) для хранения зерна, который Эрнст превращает в страшного железного монстра, похожего на танк, добавляя к бункеру голову и ноги. Так нереальное приобретает реальность, внося тревогу и дискомфорт в душу зрителя.
В 1921 году Анри Бретон организует выставку работ Макса Эрнста в Париже, а в 1922 году Поль Элюар помогает ему по подложному паспорту пересечь границу и приехать в Париж.
(Окончание )
Тина Гай
Интересно? Поделитесь информацией!
Related posts
- Учитель и ученица
- Правила жизни философа
- Де Сад: плевелы и пшеница
- Петр Васильевич Киреевский
- Мэттью Стоун
- Чюрлёнис. Одинокий романтик
- Премия Пятигорского: Появился заказ на мысль
- Макс Эрнст. Окончание
- Симона Вейль
- Философия поэзии Мандельштама
nadilel (3)
Игорь Гера... (3)
Елена (2)
Lilly (1)
Абрам (1)
Александр (1)
Александр ... (1)
Алексей (1)
Дмитрий (1)
Елена Шипи... (1)
Да, у этой приятельницы я недавно была на даче и мы разговорились с ней о стихах, художниках, писателях. И я очень удивилась ее взглядам.
По поводу критериев: мне кажется, что когда включается только голова, это означает, что душа не откликнулась, а если она молчит, то голова не поможет. У меня сначала возникает внутренний отклик на картину или стихи, потом начинаю копаться и искать информацию о том, кто это сотворил. В любом случае — сначала должна откликнуться душа. Так у меня случилось со всеми «современными» художниками: Бэконом, Фрейдом и всей Лондонской школой живописи, так было с фотографами, в том числе и с Дианой Арбус, и с Мэттью Стоуном, и с Ман Реем. Сердце откликается, а ум молчит, потому что не поймет, и чего это так сердце встрепенулось. А когда разберешься, то начинаешь понимать: потому что они — мои художники, мои поэты и мои писатели по мироощущению: они видят мир так же, как я. И тот же Фофанов — абсолютно мой поэт, как и Игорь Северянин, его ученик. Это все — мои герои, мои прихожане, а не случайные захожане.
Тина, из Вашего комментария, который попал на страницу Тувима:
«…преподавательница литературы и русского. Сейчас на пенсии. Мы с ней стали обсуждать, что ей нравится из живописи и поэзии. Она не понимает ни «Черного квадрата» Малевича, ни Врубеля, ни художников-авангардистов, ни фольклора, ни Игоря Северянина, ни Вознесенского и даже Гоголя с его «Носом» и «Вием». Любит Шишкина и Есенина. И я почему-то вспомнила наш с Вами спор о Максе Эрнсте. И, понимая, что такие споры заканчиваются тем, что каждый еще больше укрепляется в своей позиции, и чтобы не усугублять ситуацию и не заканчивать встречу на грустной ноте, примирительно сказала, что на вкус и цвет товарища нет.»
По сравнению с Вашей приятельницей я, видимо, несколько более склонен к восприятию абстрактного, так Врубель мне нравится, а к примеру, у Гоголя: согласен — «Нос» меня,так скажем, «коробит», а вот «Вий» очень даже впечатляет. Но с Вашей приятельницей у нас много общего, только она более цельная натура.
Если говорить о каком-то примирении, то сначала лучше бы определиться с критериями, которыми мы вольно или невольно руководствуемся. Какими, например, навскидку:
доступность основной массе населения
наслаждение эстетов
шок
достижение мира и спокойствия
открытие неизведанного
патриотизм
толерантность
либерализм
прежде, чем ломать копья направо и налево, полезно бы поломать копья, каким критерием руководствоваться. Но здесь, возможно, еще больше крови прольется 😉
Хотелось бы быть просвещенным, выдавливать из себя раба, только никак не пойму, что же нужно выдавливать. На примерах бы поучиться, и знать к чему стремиться! Сейчас, видимо, это диссиденты, перебежчики и разного рода извращенцы, и вот еще конкретный пример — не помню фамилию идиота, который прибил себя гвоздем к мостовой
Это прямо супервыдавливание! Хорошие примеры массового выдавливания раба были показаны в 1917 и 1991 годах, а в Китае — культурной революцией. Кстати, если уж привлекать Бога, то по моим понятиям, не наставлял он выдавливать, а призывал скорее к смирению и любви к ближнему. Не знаю в деталях к чему относилось высказывание Чехова, но предполагаю, что он имел в виду какие-то конкретные качества человека, и не стоило бы использовать это высказывание, как обобщение, как штамп, накладывая его на весь народ, который я уж совсем не считаю «необразованным» народом.
У нас психоанализ заменен религией, церковью. Я бы никогда не стала бросать в камень в тех, кто пытается выздороветь от ужасов войны, каким бы способом это не происходило. Ну, а то, что наше общество нуждается в просвещении об говорят уже в открытую. Мы очень необразованный народ, застрявший на XIX веке. Октябрьская революция, конечно, сделала очень много в ликвидации безграмотности, но мало — в просвещении. Просвещение — это прежде всего умение мыслить самостоятельно, брать ответственность за себя на себя, а не на государство, это принятие другой точки зрения и т.д. Этого нам очень не хватает. О чем сужу и по Вашему комментарию, в том числе. Шестьдесят лет — это очень немного. Чехов говорил, что раба надо выдавливать из себя по капле всю жизнь, столько, сколько отпускает человеку Бог.
«…у нас нет культуры обращения к психоаналитикам.» Где же есть такая культура? Конечно же — в Европе. Может поэтому она сейчас так мучается в собственных проблемах.
. Но, слава Богу, большинству людей не нужно такое лечение, хотя, видимо, их можно обозвать «недоучками» 
Не думаю, что посвященные в психоанализ, в лабиринты философии — это высшая каста. Остальные просто спасены от этого наваждения! 
«И Макс Эрнст, как воспитанный в католичестве самого строго толка, шел по этому пути шестьдесят лет, выдавливая из себя раба, комплексы, страхи …». Насколько же он был порабощен, закомплексован и напуган, что неустанно работал над собой шестьдесят лет! Конечно, в таких случаях нужно лечиться у психоаналитиков или поступать в университеты, где преподают психоанализ
Отец проклял и Кьеркегора, и Спинозу, моих любимых философов. Это не редкий и не единственный случай в истории. Трудность восприятия Эрнста, на мой взгляд, заключается в том, что психоанализ знаком очень небольшому числу тех, кто так или иначе изучал его в институтах и университетах. В нашей стране психоаналитиков — буквально по пальцам, у нас нет культуры обращения к психоаналитикам. Вторая причина — мы привыкли к совершенно иной эстетике — реализму и современное искусство у подавляющего большинства вызывает отторжение. Эрнст и многие другие современные художники (Лондонская школа, например, о которой я писала — Бэкон, Фрейд — внук З.Фрейда и другие) делают акцент на собственном мировосприятии, на собственных проблемах, которые изживают через живопись. Это алхимия, в результате которой все самое больное и нежизнеспособное переплавляется в позитив, в данном случае — в живопись, которая у зрителя вызывает подобное же желание: посмотреть на себя и что-то в себе изменить. В христианстве такой подход — перевод взгляда с внешнего на внутреннее, концентрация на самоделании, а не на изменении внешнего мира (революция, манифесты, политика и прочая гадость) — главный принцип. «Спасись сам и тысячи вокруг тебя спасутся» — это сказал Серафим Саровский. И Макс Эрнст, как воспитанный в католичестве самого строго толка, шел по этому пути шестьдесят лет, выдавливая из себя раба, комплексы, страхи, творя из самого себя алхимический сосуд, в котором вся эта гадость превратилась в конечном итоге в золото. Для этого достаточно взглянуть на картину последнего периода «Праздник Бога». Это удивительный пример, достойный подражания. Картины Эрнста, как и книги Достоевского, затрагивают самые болезненные и типичные для человека проблемы: кто ты, можешь ли ты противостоять в мире злу, изживая его прежде всего в себе, можешь ли ты преодолеть в себе подпольного человека, о котором писал Достоевский. Черный человек есть в каждом из нас и борьба с ним — борьба тяжелая, изнурительная и тот, кто решается на нее, конечно, человек мужественный, каким и был Макс Эрнст.
Вы повергли меня в длительное размышление. Почему я не воспринимаю Эрнста и понимаю Достоевского, если между ними Вы находите общее? Согласен лишь с тем, что есть общее в мужестве, чтобы «заглянуть в ад». Объяснить мое разное отношение могу, пожалуй, малостью — всего лишь техникой: у Достоевского видишь человека, может быть, со всем его бессознательным, а у Эрнста — это извращение, для которого нужно самому придумывать психические нюансы. В мужестве Эрнсту, конечно, не откажешь — хватило даже до того, чтобы собственный отец его проклял…
И они мне нравятся. Наверное, потому что нахожу у них то, на что откликается моя душа.
Даа… Сильная личность! Мне очень близки художники философы, они как правило революционеры.
Сразу вспомнила графику Ф.Гойи…
А мне его творчество очень и очень нравится!!! У нас война с ее жуткими катаклизмами и искалеченными душами сотен тысяч не нашла выхода и, осмелюсь сказать, во многом поэтому наш человек, вернувшийся с фронта со своими душевными болячками либо тихо загнивал, либо спивался, чтобы не помнить ужасов войны. Психиатрия возникла не случайно, а искусство душевнобольных не только проявляет их болезни, но и через это помогает им выздоравливать. Я уж не говорю о том, что это искусство поражает своей болью, тревогами, невысказанными мыслями. Почти все великие были так или иначе, больше или меньше с психическими отклонениями. Не случайно Макс Эрнст на картине «Воссоединение с друзьями» (1922) нарисовал себя сидящим на коленях у Достоевского. Но, наверное, и Достоевского Вы не жалуете. Человек — это не только сознание, и не столько. По большей части он — это его бессознательное, которое страшит своей чернотой и небывалыми чудовищами, если в него вглядеться. У Достоевского и Эрнста хватало мужества, чтобы заглянуть в этот ад и описать его.
«Макс Эрнст знакомится с теорией Фрейда, которая привела его в психиатрические больницы. Здесь он заинтересовался искусством душевнобольных…»
Я, конечно, совсем не специалист, но думаю, что психиатрия не может однозначно определить, кто душевнобольной, а кто как бы здоровый. Макс Эрнст — достойный представитель деградации и маразма европейской цивилизации. Интересно, почему он не настолько известен, как Пикассо, Дали и многие другие не менее достойные художники? Деградация успешно прогрессирует. Совсем свежая новость: командующим сухопутными войсками США готовится стать гомосексуалист. Можно только порадоваться за военнослужащих сухопутных войск США и за все остальное прогрессивное человечество