Как хорошо однажды понять, что ты - человек прошлого. Знакомые думают, что они знают тебя, а на самом деле они помнят тебя. Женщины прошлого красивы, деревья прошлого густы. Переулки прошлого, праздники прошлого, дожди прошлого, книжки прошлого...
Стать человеком прошлого в старости - поздно, когда ничего нет в настоящем, то и прошлое не поможет. Но сейчас, когда можно еще жить настоящим, хорошо бы не зависеть от него. Да и от прошлого можно не зависеть. Каким я его вспомню, таким оно и вспомнится. Читать далее
Вчера смотрела и слушала пресс-конференцию Путина, сравнивая ее атмосферу с атмосферой, царившей в день чтения Путиным послания. Небо и земля:
- там – междусобойчик, здесь – открытость;
- там – верноподданичество, здесь смелость журналистов;
- там ура-патриотизм, здесь – боль за страну, за детей, которым никогда не будет светит тепло семьи;
- там – аплодисменты, здесь – открытое противостояние;
- там самодовольство, здесь – тревога и желание достучаться;
- там – улыбка Путина, здесь – оскал Путина.
Не ожидал, что спустя 4 года после своей последней пресс-конференции, он встретит другую страну, других журналистов, активных, не желающих мириться с несправедливостью. Раньше только иностранные корреспонденты могли позволить себе такое. Вчера из иностранцев запомнился только тот, что из Лос-Анджелеса. А наши журналисты показали себя бесстрашными бойцами.
Потому что край, уже достал, уже невозможно слышать. Но он не слышит никого, как тетерев на току. Он уже сам вынужден был повторять «Вы услышьте меня». Его не слушают, пока только наступают. Скоро будут смеяться в лицо.
Да разве можно так с детьми! Прикрываться ими перед идущими на противника танками?! Да разве можно так забыть свою человеческую природу?! Да разве это мыслимо терпеть?! Да разве позволительно так хамить женщине?!
Не слышит, не хочет слышать и уже не услышит. Вчера это стало понятно окончательно.
Когда начались сомнения? Когда началась отдельная от государства жизнь? Точнее сказать, не мы от него отделились, а оно от нас отделилось, дало понять, что не нуждается в наших мнениях. А нам - то и дело стыдно за него. За другие государства не стыдно, они не наши, а за это стыдно, потому что оно наше, и все, что оно делает, - это как бы мы делаем.
Нет, понять можно, ну - люди там, в правительстве, не очень умелые, никак не могут сообразить, не получается. К тому же, например, в бараке на пятьдесят человек труднее навести порядок, чем в квартире на троих. Словом, много объяснений можно найти.
***
Заезжая француженка сказала: "Нигде так много не думают о своем правительстве, как в вашей стране". А как иначе? Читать далее
Однажды она появилась у нас в доме. Маленькая, со сморщенным и черным лицом, сухая, с голубыми, большими и очень выразительными глазами, один из которых был, видимо, слепым или с бельмом; глазами, подернутыми пленкой, как у старых людей. По имени ее никто не звал, звали просто - «бабка». Так в моей памяти она и сталась - «бабка».
Бабка до старости была красивой, несмотря на все, что выпало на её долю. Бездомная, когда-то познакомившаяся в Иркутске с моей матерью и приехавшая к ней оттого, что некуда было идти. У нее была дочь, но она потеряла с ней связь. Так, видимо, на роду было написано: быть бездомной. Читать далее
Детство – нежность и солнечный свет. Детские воспоминания. Как будто снова прикасаешься к впервые увиденному миру, чуть притрагиваясь к нему детской ладошкой, боясь разрушить тонкую паутинку счастья, ощупывая и поднимая его со дна памяти.
Любовь и ласка согревают теплом, внутри включается маленькая электростанция. Терапия детством: закрываешь глаза и погружаешься в счастье первых впечатлений. Какими бы событиями ни было заполнено детство – неудачами, победами, обидами, наказаниями - все равно оно целебно в любых проявлениях и любых дозах. Если бы люди чаще погружались в детство…
Одноклассники, мои мальчики и девочки, подруги и недруги, соперницы и сверстницы. Мы не разбегались по домам после шести уроков, потому что жили вместе неделями и месяцами. Мы не завидовали друг другу, потому что все были одинаково одеты. Мы не соперничали в знаниях, потому что помогали друг другу. Мы росли вместе, впитывая дух школы и наших любимых воспитателей, дух взаимопомощи и доброты, мы радовались успехам друг друга. Это был мой «лицей». Читать далее
Это - развернутое полотно, настолько же полное, как развернутое праздничное богослужение, отражающее все исторические подробности события Рождества Христова.
Икона разноплановая, многослойная, содержит несколько иконографических формул, сложна для прочтения и требует знаний Священного Писания. На иконе все реально и все символично, здесь нет ничего лишнего. Икона выполнена в лучших иконописных традициях русской православной школы.
Как целое, икона Рождества Христова представляет собой круг с ярко выраженным центром - Богородицей. Читать далее
Когда-то жил очень старый человек. Глаза его ослепли, слух притупился, колени дрожали. Он почти не мог держать в руках ложку и во время еды часто проливал на скатерть суп, а иногда кое-что из пищи выпадало у него изо рта. Сын и его жена с отвращением смотрели на старика и стали во время еды сажать его в угол за печку, а еду подавали ему в старом блюдечке. Оттуда он печально смотрел на стол, и глаза его становились влажными. Однажды руки его так тряслись, что он не смог удержать блюдечко с едой. Оно упало на пол и разбилось. Молодая хозяйка стала ругать старика, но он не сказал ни слова, а только тяжело вздохнул. Тогда ему купили деревянную миску. Теперь он должен был есть из неё.
Как-то раз, когда родители сидели за столом, в комнату вошел их четырёхлетний сын с куском дерева в руках.
- Что ты хочешь сделать? - спросил отец.
- Деревянную кормушку, - ответил малыш. Из неё папа с мамой будут кушать, когда я вырасту.