Девятнадцатый век и начало двадцатого, вплоть до революции семнадцатого года, прошли под флагом возрождения интереса ко всему народному и национальному:  русская изба, русская печь, русская баня, русское зодчество, русский лубок, русские узоры, русская утварь, русские  народные сказки и русский костюм – все открывалось заново.

То, что со времен Алексея Михайловича и особенно Петра Первого, считалось второсортным и провинциальным стало самобытным и интересным. Ровинский, Суслов, Поздеев, Забелин, Елена Поленова, Дягилев, Бенуа… Их усилиями возрождался интерес к русской истории и народному творчеству.

Усилия по национальному  возрождению получили, в конце концов, признание и государственную поддержку. К сожалению, русский Ренессанс с приходом новой власти оборвался на самом подъеме. Лозунгом стал слоган «Мы свой, мы новый мир построим», в котором старой интеллигенции и предыдущей истории места не было.

К числу русских подвижников-интеллигентов, сделавших неимоверно много для популяризации  русского зодчества и народного творчества, относится Владимир Васильевич Суслов, главным интересом и делом всей жизни которого была древнерусская архитектура во всем ее многообразии.

Его интересовало все, начиная от хором и  русской избы со всем ее убранством, нарядом и  утварью, до церквей и церковной археологии. Ученый, профессор, реставратор древнерусских памятников, архитектор-практик, создавший несколько оригинальных проектов, один из которых - Александровский пассаж -  реализован в старой Казани, известен только узким специалистам.

Но благодаря ему сегодня можно представить какой была древнерусская архитектура, потому что он с дотошной систематичностью замерял и описывал во время ежегодных  экспедиций то, что медленно исчезало и навсегда уходило. В своих «Путевых заметках о севере России и Норвегии» В.В.Суслов с горечью констатировал:

«К сожалению, однако, не только в простом народе, но и среди образованного люда, многие еще как-то боятся признать за русским искусством его достоинство и законные права на более цветущую будущность. Между тем оно вышло из нашей жизни и, конечно, должно светиться истинным национальным духом и в будущем.

Изучение сохранившихся памятников уже несколько лет ведется специалистами и, разумеется, послужит почвою для дальнейшего развития русского искусства. Жалко только то, что памятники деревянной архитектуры мало исследованы и целыми сотнями портятся и пропадают бесследно.

Между тем, изучение их важно потому, что в них находится масса мотивов, и мы могли бы, глубже вдумавшись в естественный ход развития народного творчества, понять его духовный язык, чтобы затем идти к совершенствованию родного искусства прямою, самостоятельною дорогою»..

Владимир Васильевич Суслов

Не случилось… В 1918 году В.В.Суслова, как и многих других из числа старых интеллигентов,  отстранили от профессуры и преподавания, выслали в Хвалынск, где  в 1921 году он тихо скончался в безвестности и нищете.

К счастью, многое из его тридцатипятилетнего профессионального наследия сохранилось и сегодня является практически  единственно достоверным источником по древнерусскому деревянному  зодчеству Севера, возникшему, по глубокому убеждению ученого, не на пустом месте, а из самых основ народной жизни.

Особый интерес представляет концепция В.Суслова о народном жилище (русской избе). Оно развивалось постепенно и окончательно сложилось только к X веку. Суровый климат Севера стал причиной появления и крутой скатной крыши, и русской печи, и внутренней композиции всего жилищного пространства.

Е.Шумакова. Русская печь

Какое-то время мне пришлось жить в бараке, где была настоящая русская печь. И хотя я так и не научилась ею пользоваться, но представление о ней имею не только теоретическое. Правда, никогда не задумывалась, почему, например, печь, в которой готовилась пища, стоит у самой двери?

Или почему русская печь по некоторым названиям так напоминает лицо человека: хайло, чело, устье, очелки? О русской печи надо говорить отдельно, потому что она была душой дома, с нее начинали строить избу и по отношению к ней выстраивалось все остальное пространство. Отсюда выражение "плясать от печки".

А положение печи у самой двери объясняется просто: сначала она строилась без трубы, по-черному, и дым наружу выходил  через дверь, служившей вытяжной трубой. Еще одна особенность печи – челом и хайлом (передней частью) быть развернутой к противоположной от входа стене. Это было связано с тем, что на этой стене располагались окна.

Русская изба

Рядом с печью было небольшое пространство для кухонной утвари хозяйки. Остальная часть избы составляла жилое помещение, по стенам которого устанавливались нары. На них ночью укладывались спать, но спать было теплее под потолком.

Так появились полати, нары сузились и превратились в  скамьи. Противоположный от печки угол был самым чистым и светлым, именно там ставились  иконы, а место под ними  было самым почетным - красным, красивым.

Одножилая (единичная) изба была максимально стандартизирована, стоила дешево и продавалась со всем скарбом: лавками, киотами, шкафами, сундуками. И ничего лишнего, никакой мебели: стол и скамьи. Слова, адекватного слову «мебель», в русском языке вообще нет, а сама передвижная мебель появилась только во времена Петра Первого.

И.С. Куликов. Зимним вечером. 1907

Русская изба очень функциональна, удобна, практична и осмысленна. Она хорошо  вписывалась в общее поселение, в общину. Другое дело – хоромы, двужилые или трижилые. Они строились отдельно. Их особенностью было то, что по мере расширения семьи, к одной клети могли пристраиваться другие.

Возникал своего рода муравейник, в центре которого находился отеческий дом, а вокруг него - прирубы младшего поколения. Это соответствовало патриархальному принципу рода. Но хоромы, хоть и  могли превратиться в большой и многосложный дом, никогда не могли стать средневековым замком, строившимся по совершенному другому принципу: индивидуалистическому и неподвижному.

Многочисленные элементы хором имели очень поэтичные названия: горница, молельня, светлица, сени, амбары, крыльца, лесенки, переходы, по сравнению с которыми городские квартиры и купеческие дома, построенные на западный манер, были казармами. Образцовыми хоромами является резиденция Алексея Михайловича в Коломне.

Сени в хоромах

Но если русская одиночная изба до сих пор жива и пользуется спросом, то хоромы исчезли: к XIX веку их не осталось вовсе. Русская изба – результат многовековой борьбы с природной стихией и потому она является исключительно цельным, во всех отношениях  законченным и очень практичным строением, которое отражало в русском зодчестве все основные принципы жизни русского народа.

Тина Гай