Вчера смотрела фильм «Бег», смотрела совсем по-другому, чем сорок пять лет назад, когда еще многого не знали, о чем только догадывались; смотрела сквозь слёзы – так было жалко всех: и красных, и белых, и Чарноту, и Хлудова, прототипом которого был легендарный генерал Слащёв.
Сегодня сто лет со дня Октябрьского восстания и как его ни называй – переворотом или великой революцией - это событие перевернуло историю не только России, но и всего мира. Сегодня буду вспоминать генерала Слащёва, Слащёва-вешателя, Слащёва-Крымского, генерала Яшу, престиж и авторитет которого в офицерской среде был непререкаемым.
Генерала называли по-разному, в зависимости от любви-ненависти к нему и, наверное, нет в истории Белого движения человека, который бы так олицетворял трагедию русского офицера. Искренне поверивший в миссию Белых спасти Россию, он, в конечном итоге, оказался на свалке истории, не нужным ни белым, ни красным.
Яков Александрович часто задавал себе один и тот же вопрос, который звучит в песне А.Н.Вертинского: «Зачем и кому это было нужно?» Песню Вертинского пели тогда многие, в ней звучала та невыразимая боль, которая поселилась в душах многих после семнадцатого, но мало кто тогда предполагал, что это только начало хождения по мукам.
Даже те, кто вернулся из эмиграции, вернулись совсем в другую Россию, в которой им места уже не было. Вопрос так остался без ответа:
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.………………..
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
(А.Вертинский, То, что я должен сказать.1917)
Встать на колени перед многочисленными жертвами революции и Гражданской войны - долг, который пока так и остается неоплаченным и неоплаканным. Возвращение Хлудова в «Беге» не состоялось, но его прототип генерал Слащёв, несмотря на предупреждение Чарноты (как только тот вступит на землю Россию, его ждёт та же участь, что и повешенных им в Крыму), вернулся.
Сказать, что возвращение принесло счастье генералу, было бы большим преувеличением. В Москве он был под постоянным негласным надзором: телефон прослушивался, повар фиксировал приходы-уходы гостей, а сосед по квартире следил за ним днём и ночью.
Слащёв хотел строевой должности, а ему доверили только преподавание; хотел покоя – а аудитория встречала его свистом и криками; любил животных, проводя дни с воробьем, курицей и соловьем, у которого не было лапки, а кто-то впустил в его квартиру кошку, которая загрызла его любимцев – воробья и соловья...
Советская Россия его использовала так же, как когда-то его использовал хитрый, честолюбивый и властолюбивый Врангель, отправивший в отставку под благовидным предлогом ставшего ненужным и опасным для него генерала.
Эффект от возвращения Слащёва на Родину превзошел все ожидания, а спецоперация по возвращению белого генерала вошла в золотой фонд ЧК. Событие привело в движение всю эмиграцию: авторитетный и популярный генерал внёс в стотысячную армию русских офицеров настоящую смуту: многие тоже стали думать о возвращении.
Но еще страшнее оказался тот моральный удар, который поколебал дух непримиримости, царивший в эмиграции. Вслед за офицерами в новую Россию потянулись и многие культурные деятели. Статьи, мемуары, воспоминания – всё было востребовано и всё работало на разложение Белой армии.
Но тоска не проходила, генерал пытался заглушить ее водкой и наркотиками,. Вскоре понял, что его снова использовали и бросили, как когда-то бросили в Крыму, что никому он в Москве уже не нужен: «Для меня нет свободного места на корабле», - говорил он жене и сквозь слёзы читал:
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо -
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
(Н.Туроверов. Крым.)
Потомственный дворянин и офицер, в восемнадцать лет ставший юнкером, в двадцать – произведенный в офицеры, в тридцать с небольшим – в генералы, хорошо образованный, владевший французским и немецким, блестящий преподаватель и стратег, Яков Слащев после последней аттестации в качестве преподавателя был признан подлежащим увольнению.
Да он и сам тяготился своей должностью, но понимал, что путь на строевую службу ему заказан. Этот болезненно раздвоенный человек, не нужный ни там, ни здесь, полностью разуверившийся в Белом движении и людях, его возглавлявших, пытающийся найти опору хоть в чём-то, понимал, что народ строит ту Россию, которой он уже никогда не будет нужен.
Поэтому выстрел, прозвучавший одиннадцатого января двадцать девятого года, на другой день после сорок третьего дня рождения, был для генерала Слащёва скорее освобождением, чем наказанием за прошлые грехи: роль, предназначенная ему Советской властью, была сыграна до конца, он стал отработанным материалом и обузой.
Убийца Лазарь Коленберг заявил, что убил генерала из мести за брата, казненного по приказу генерала. Через полгода суд признает его невменяемым, прекратит дело и освободит убийцу от наказания. Ничем другим возвращение Слащёва и не могло закончиться.
Накануне принятия решения о возвращении Слащёва в Россию Троцкий направит Ленину записку: «Главком считает Слащёва ничтожеством. Я не уверен в правильности его отзыва. Но бесспорно, что у нас Слащёв будет только «беспокойной ненужностью» Он приспособиться не сможет…». И в этом Троцкий оказался прав: мятежный и своенравный генерал Слащёв не смог приспособиться, просто потому что никогда не был приспособленцем.
Перегорит костер и перетлеет, –
Земле нужна холодная зола.
Уже никто напомнить не посмеет
О страшных днях бессмысленного зла.Нет, – не мученьями, страданьями и кровью –
Утратою горчайшей из утрат:
Мы расплатились братскою любовью
С тобой, мой незнакомый брат.С тобой, мой враг, под кличкою – товарищ,
Встречались мы, наверное, не раз.
Меня Господь спасал среди пожарищ,
Да и тебя Господь не там ли спас?Обоих нас блюла рука Господня,
Когда почуяв смертную тоску,
Я, весь в крови, ронял свои поводья,
А ты, в крови, склонялся на луку.Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за Отчизну умереть?
(Н. Туроверов. «Товарищ»)
Тина Гай
Интересно? Поделитесь информацией!
Related posts
- Дебют
- Давид Самойлов: счастье быть русским поэтом
- Защитникам Отечества посвящается
- Случаи из жизни времен Великой Отечественной-5
- Случаи из жизни времен Великой Отечественной-3
- Случай из жизни времен Великой Отечественной-4
- Бессмертный
- Давид Самойлов. Окончание
- Случай из жизни времен Великой Отечественной
- Д.С.Лихачев о блокаде. Окончание
nadilel (3)
Игорь Гера... (3)
Елена (2)
Lilly (1)
Абрам (1)
Александр (1)
Александр ... (1)
Алексей (1)
Дмитрий (1)
Елена Шипи... (1)
Ваше право — не жалеть никого, а мое право — жалеть и тех, и других. Каждый выбирает сам.
И не собираюсь жалеть ни белых офицеров, ни красных…. Вот, Тина, это мои слова. И ещё я написала ниже, что если закон не осудит, то будет судить народ, чем мы и заняты… и потом мы здесь не о мировой несправедливости говорили, а конкретно об офицере ( белом ), а мог быть и красный, и если он отдавал приказы, а это позволено только офицерам, то должен отвечать за это. Но мы не дети, мы же понимаем, что приказы идут сверху, так можно дойти и до самого неприкасаемого, а это допустить в нашем соцреализме никак незяяяя…
я не сравниваю сов. солдата с нацистом, а уравниваю их в человеческом…
__________________________________________________________________________
Но почему, Надилель, Вы не уравниваете в человеческом белых и красных? Это во-первых, а во-вторых, я с этого и начала: не суди. Ни у кого из людей нет права судить никого. Но эта дурная привычка осуждать неискоренима. И я этим грешу, особенно, когда задевают за живое. Да, самосуд имеет богатую историю, и в случае со Слащёвым формально это было так, но почему-то многие сомневаются, то месть была мотивацией убийцы. Впрочем, не в эторм дело. Если бы все мстили всем, то в живых остались бы немногие, особенно после гражданской войны. Правда, в некоторых традициях (религиях) око за око действует как закон возмещения нанесенного ущерба, в других — как кровная месть. В христианстве — по-другому: возлюби врага своего. Так что всё зависит от традиций и единого закона для всех не существует. В православии месть запрещена, но в светской жизни действует суд, который, действительно, не всегда справедлив. Но на земле вообще нет справедливости, хотя бы потому, что справедливость — понятие субъективное.
А какой приговор им Вы бы вынесли за то, что человек убивал и вешал?
———————————————————————————————————
Я — никакой, у меня права нет судить, но если б суд решил, на основании фактов и я с ними ознакомилась бы, то решение суда — казнить или помиловать — приняла бы. А судьи кто? Вот вопрос -то, Тина. Революцию сделали, ВО — осилили с победой, а вот закон о независимости судей — не работает! 100 лет прошло, а суда нет, вот и остаётся народу самому — казнить или миловать. А если в стране суда нет, то и законы — только на бумаге.
А Фриц — это не фашист, имя ( уменьшительное от Фридрих ) просто обобщили и имя стало нарицательным, и когда я сравниваю Ваню ( уменьшительное от Иван ) с Фрицем, я не сравниваю сов. солдата с нацистом, а уравниваю их в человеческом…
А какой приговор им Вы бы вынесли за то, что человек убивал и вешал? Посадите в тюрьму? На сколько? По каким законам судить будете? По нынешним или по законам царского времени? Или по закону, который действовал в годы гражданской? Со стороны кого — красных, белых? Согласна, что революция рождается постепенно, она вызревает, но если уж она случилась, то это равносильно тому что плакать на волосами убиенных, а русская пословица гласит: «снявши голову, по волосам не плачут». Гражданская война — это страшная, но единственно возможная в той ситуации инъекция, которая была необходима для выживания больного организма, чтобы он не умер от интоксикации. И Россия не погибла, как Вы утверждаете, а выжила. И выжила, благодаря тем здоровым силам, которые не дали умереть стране. Так уже было в истории, 1613-м. Тогда страна выжила тоже благодаря народу, как и в семнадцатом. .
А война фашисткой Германии с Россией — это совсем другая история. Поэтому сравнивать Ваню с Фрицем — это кощунство.
Судить — не значит растрелять, Тина. Когда судит толпа — это значит законы есть, но не действуют. Потому и рождаются революции — это болезнь внутри организма и она, если её не слушать и не лечить — убьёт организм. А войны — это угроза организму извне и если организм ( народ) болен, то может и погибнуть, так и произошло с Россией в первой войне. Если б Николай II прислушался к советникам, которые призывали его не ввязываться в войну, а заняться внутренними проблемами, может быть судьба народов была бы иной…
Конечно, не всё равно! «Сжёг — отвечай по закону» — слишком категорично и, как обсуждал де Сад, не по-человечески. По-человечески — когда понимаешь, что люди — не роботы и бывают ситуации, когда ты — не хозяин своим чувствам и эмоциям. Когда-то я писала о личном демоне, который есть у каждого. У меня были ситуации, в которых я не могла справиться с собой, своими чувствами. Были моменты, когда я готова была убить человека. Это страшное состояние. А если по закону — то нас всех можно судить: не за то, так за другое. Убийство по закону (а что еще заслуживает человек, убивший другого?) — это хладнокровное убийство, не имеющее ничего общего с милостью и добром.
Революция — это состояние, в котором уже поздно рассуждать, кто прав, кто виноват. Ты в ней, и действуешь по законам революционного времени, а не по законам мира. Немцев, попавших в плен, не убивали, им даже запрещалось по конвенции о пленных, работать на стройках. Хотя по Вашему, их надо было бы всех расстрелять, поскольку они убивали всех: и детей, и стариков, и женщин, и мужчин. В революцию и на войне — законы иные. Судить легко, особенно, когда ты не жил в то время.
Тина, по вашему выходит челу не всё равно, кто его поле сжёг — сосед, Махно, Чапаев или Фриц… а мне вот всё равно. Сжёг — отвечай по закону.
А насчет судимости, я внизу четко написала — офицеры, а не рядовые, которые — пушечное мясо были и есть, потому как суд над офицерами не состоялся по справедливости и потому сейчас Сталина большинство не позволит судить.
Революция — не стихийние бедствие, она созревает, прорывается и долго потом залечивается, как и война. Если обсуждать и судить, знать и предупредить, то можно и избежать… так что не на всё воля божья, человек должен отвечать за свои дела, а не ждать, когда его божий суд осудит.
Не суди, да не судим будеши. Не нам судить, кто прав, а кто виноват. И мне по-прежнему жалко и тех, и других. Революция — это стихийное бедствие, повторяю я. Подобное извержению вулкана, в котором гибнуть все, без разбора на праведников и грешных. В потопе, как известно, спасся один Ной со своей семьей, да еще каждая тварь по паре. И применять к стихийному бедствию какие-то моральные нормы — я бы воздержалась. Война же, о которой речь в стихотворении, это дело рукотворное и здесь есть виноватые в ее развязывании — те самые Фрицы, которые только в воображении поэта могут сидеть в обнимку. Они шли, такие все из себя образованные, чтобы завоевывать одну страну за другой, и по максимуму уничтожая недостойных по их мнению жить рядом с ними. Гражданская война — тоже война, но в ней брат шел на брата, каждый защищая свою правду. У Фрицев была одна правда — они выше и сильнее (как сейчас американцы), а потому по праву сильного могут диктовать другим, как им жить.
___________________________________________________________________________________________________
Стихотворение — очень трогательное и с поэтической точки зрения — очень необычное и своеобразное. Поэт — замечательный, с этим соглашусь.
В Революции, которую, помнится, Вы приветствовали…
_________________________________________________
Да, я приветствую революции, я на стороне отрицания, я пока не отречусь — не создам, без отрицания — созидания нет, потому и жалость не приемлю, которая к состраданию относится по божески — птичку жалко.
И не собираюсь жалеть ни белых офицеров, ни красных. Вы долго ещё будете оправдывать и тех и других, вместо того, чтобы судить и на суде признать — виновен.
По поводу некорректных сравнений приведу одни из моих любимых стихов:
Андрей ЧЕРНЕНКО
Как тяжела плита
В братской все люди братья. Как тяжела плита… Не развести объятья.
Не разомкнуть уста.
Не провести на обмане.
Не разлепить ресниц.
Слева от Бога — Ваня. Справа от Бога — Фриц.
А в блиндаже у Бога души их пьют портвейн. Справа, конечно, за
Волгу. Слева, понятно, — за Рейн. Пусть на седьмом стакане Бог
падает с трона ниц: » Прости меня, раб мой Ваня! Прости меня, раб
мой Фриц!» Сидят они — рядом. Близко… Что могут они сказать?
Плевать им на обелиски! На Божию благодать. Что им до баб, до
званий? Что им до крика птиц?
Прахом стал добрый Ваня.
Пеплом стал гордый Фриц.
И прорастают в бурьяне из чёрных пустых глазниц: лопух конопатый
— Ваня, камыш долговязый — Фриц.
Молчание — как проклятье. Так тяжела плита… Не развести объятья.
Не разомкнуть уста.
Думаю, что сравнение некорректно. Немцы считали себя сверхчеловеками и убивали всех, кто принадлежал к грязным расам. Знание литературы и музыки было их козырем в утверждении своего превосходства как нации. В Революции, которую, помнится, Вы приветствовали, все происходило не по воле человека, а по законам революции. Убивали и белые, и красные. С обеих сторон жестокость зашкаливала, просто потому что русский человек всегда впадает в крайность: драться — так драться, до крови (знаменитые кулачные бои). Дрались так все, а потому и было так много крови, жестокости и грабежей. Слащёв убивал и вешал, это правда, но большинство из его жертв — это были мародёры, в том числе и из числа офицеров. Офицерство разлагалось на глазах. И он, как мог сдерживал этот процесс, в том числе и таким путём. Так, что Вы, Надилель, в данном случае не правы. И потом — жалею я, а другой — их по-прежнему ненавидит. Здесь — каждый за себя.
Это верно: эти слова обращены и к нам. Спасибо, Людвиг.
Елена, большое спасибо за понимание. Слово «жалеть» в старину означало еще и любить. Сострадание к другому вообще в характере русского человека.
_________________________________
Я только сейчас подумала, что ведь действительно в 2020-м исполнится 150 лет со дня рождения Ленина. Думаю, что об этой дате вспомнят, но немногое. И мне очень жаль, что столетие Октябрьской революции не отмечается как праздничный день. Это было великое событие, достойное того, чтобы его отмечать каждый день выходным. Французы помнят своё 14 июля, хотя их революция была не менее кровавой. Да, те события разделили Россию, в ней погибли тысячи, но не миллионы, как многие хотят представить. Многие эмигрировали, другие — боролись до последней капли крови, по-русски. Но были и те, кто просто бежал, как крысы с корабля. Каждый проявлялся в эти дни. И мне действительно жалко всех, кто попал в эту мясорубку. Не по своей воле, конечно, но в воле каждого было проявить стойкость и любовь к России. Слащёв дрался как настоящий русский офицер, и любил Россию, как настоящий патриот. Он знал, на что шел, когда возвращался. Но и в эмиграции ему было не лучше, чем в России. Пусть всего семь лет он послужил Советской власти, но всё-таки послужил. Не надо его клеймить за то, что вешал (кстати многих — за мародёрство), он был несчастным человеком, но честным и искренним.
Очень важный разговор именно в эти дни. Когда-то в далеком 1970 году учитель истории говорил нам:»Вы счастливые, вы доживете до 150-летнего юбилея В.И. Ленина, увидите, как это событие будет отмечать наша страна!» Учитель был хороший, очень искренне верил в революцию и коммунизм. Наверное, во все времена люди попадают под влияние какой-то идеи, начинают ей служить верой и правдой. А оканчивается всё трагически. Мне тоже безумно жалко тех людей, ослепленных идеей, свою несчастную страну. Я понимаю, что и нам пытаются всё время что-то внушить. Как этому не поддаваться?
В жалости нет ничего плохого, это синоним слову сострадание. Будучи образованным от глагола жалеть, оно родственно древнерусскому желя «печаль, скорбь», древненемецкому quëlan «испытывать боль». Мы испытываем боль, страдание, когда думаем о том времени. Спасибо, Тина за эту тему!
«Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за Отчизну умереть?»
Это обращение не только к красным и белым, но и ко всем нам:
«Смотри, чтоб нам опять не проглядеть» !
Жалость — плохая помощница… Вам жалко того, Тина, кто так красиво жалеет своего коня, но готов повесить того, кто его с конем разлучил… Вот потому, ожидая жалости, ослепились ненавистью те, кто так долго ждал и не дождался её…
Немецкие офицеры читали Гете, слушали Вагнера, играли Баха и — сжигали живых людей… Такая вот высокая культура, где нет места состраданию, а токмо — жалости…
Революция была большим испытанием не только для России, но и для конкретных людей. Испытания посылаются, чтобы выйти из них более сильными, более умудрёнными и более крепкими. Россия и стала более сильной, пока не появились те, кто эти испытания не проходил. Что касается прощения и мести: человек сам себя наказывает за содеянное, Слащёва мучила совесть до конца дней. Безнаказанно никто не может убивать. Но судить — все-таки не нам, и око за око — не по-христиански. Конечно, это правильно, пока тебя не коснётся беда. Люди, у которых убили родных, простить убийцу часто не в состоянии.
Да, революция никого не пощадила.
Тогда страшное дело творилось! Только, чтобы не повторилось! Тина, спасибо!
Очень тяжёлое время. Непереносимое для многих. тем и отличается Россия от многих, если не всех, стран Запада, чего те никогда не поймут. Ну, а Слащёв и не мог другого ожидать, как же тут было ему не понять. Как то люди такого «полёта» разделяют государство или страну от людей, проживающих в нём (ней). Ну, как он мог заслужить прощение? У кого? У государственного механизма? Того механизма, с которым он бился, уничтожая живых, конкретных людей? Да разве я смог бы простить убийцу своих родных? А Слащёв и олицетворял тех убийц. Вон как вся НКВД-ная вохра, что смогла выжить, попряталась, ещё наверное героями предстала перед молодыми. Прощение прощением, но месть то осталась в наличие, или правда что в России только и ждали и ждут, что всё государство по Закону и накажет, и похвалит, и вознесёт на пьедестал, и свергнет? Нет же!