Н.К.Рерих. Голубиная книга

Периодически возвращаюсь к теме о книге, не отпускает она меня. И опять эта тема оказалась в центре моего внимания:  в понедельник слушала  передачу Александра Архангельского «Тем временем», в которой речь шла о книге, чтении, городском книжном пространстве и книжной торговле.

Казалось бы, итак все понятно: люди стали читать меньше, книжное пространство неумолимо скукоживается, как и культурное вообще: нерентабельно, экономически невыгодно, компьютеры, Интернет, электронная книга и прочая, и прочая. Однако не все так просто.

Во-первых, по данным социологов, оказывается, читать стали больше, а не меньше, как нам кажется, что теми же социологами объясняется экономическим кризисом, высвободившим свободное время для чтения. В это верю, т.к. помню девяностые, в которые, благодаря появившемуся свободному времени, стала читать в разы больше.

Во-вторых, меняется структура чтения: меньше стали читать фэнтези, детективов, приключений и больше исторической литературы и исторических романов. Это не может не радовать. Но что действительно печально, так это то, что стагнирует книжная торговля, это в лучшем случае, а в худшем – она просто разрушается и умирает. И это, в-третьих.

Книжный магазин "Все свободны"

Приводилась ужасающая статистика: в Северо-Кавказском Федеральном округе на 175 тысяч человек приходится всего один книжный магазин, впрочем, эта статистика характерна не только для тех краев, в моем городе – не самом последнем – то же самое. Букинистических магазинов в Москве, на огромный десятимиллионный мегаполис, всего двенадцать, из которых четыре – Интернет-магазина.

Итого – всего восемь, а на руках огромный книжный фонд, примерно в десять млрд книг, который можно было пустить в оборот, особенно если просить за книгу не тысячу, а пятьдесят-сто рублей. И это верно. В результате старые книги просто выбрасывают, потому что библиотеки их не принимают (своих таких хватает), а многим они уже не нужны (ремонт, дети выросли, качество книг плохое и т.д.).

А вот для сравнения: в Париже на одной только набережной Вольтера официально зарегистрировано 250 букинистических точек, каждая из которых имеет право иметь еще четыре. Я помню эти развалы на набережной Сены, но тогда это не было в большую диковинку, потому что шел девяносто третий год, еще все с книгами в СССР было в порядке, и читали, и покупали, и в букинистические сдавали, там покупатели всегда были.

Парижские развалы

Поражало в Париже огромное количество книжных лавочек, маленьких, уютных, в которых можно было посидеть, полистать, посмотреть интересное. В диковинку были непомерно высокие цены на книги, это да. Настолько высокие (особенно по сравнению с советскими копеечными), что всякое желание покупать сразу отпадало. Хотя многие русские издания были великолепны, такие, о которых в России даже мечтать не приходилось.

Но прошло двадцать с лишним лет и статистика уже совсем другая. Букинистических книжных магазинов или даже просто книжных развалов у нас, например, в полумиллионном городе, вообще нет, а книжных магазинов осталось  всего два,  делающих деньги на канцтоварах и учебниках. А когда-то в городе был огромный специализированный книжный  "Глобус", который давно стал простой барахолкой. Цены на книги сегодня такие же, как в Париже, если не выше, и желающих их купить - очень немного.

Я покупаю книги через Интернет, но самое интересное, что и Интернет-торговля сокращается: например, из 820 точек в Москве в скором времени, по прогнозам социологов, останется только треть. Таким образом, на самом деле происходит кризис не чтения, а книжной торговли, сопровождающий разрушение публичного пространства: все стали одиночками-индивидуалами.

Книжный магазин "Порядок слов"

Москва, по мнению социологов, превратилась из города для жизни в большую Компанию по Управлению Россией, которой книги вовсе ни к чему. И эта позиция характерна для всех власть предержащих, не понимающих в принципе, зачем нужна книга, не являющаяся предметом первой жизненной необходимости, в отличие от школы, больниц и квартир.

И на этом фоне сокращения и закрытия специализированных книжных магазинов, превращающихся в мозаику бесконечных торговых рядов, очень радует информация о чудо-магазинах, которые, несмотря ни на что, ни на какой развал книжной торговли, открываются, привлекая многочисленных покупателей. Пусть это происходит и не в моем городе, а в Санкт-Петербурге, но, думается, что дойдет когда-нибудь эта тенденция и до нас.

Я говорю о магазине «Порядок слов», открытом всего пять лет назад, в январе 2010 года. Его идея, как говорит один из его учредителей,  самообразование, что в наше время очень и очень актуально. Каждый может сюда прийти не только за книгой, но и за знаниями в широком смысле. Магазин специализируется  на  интеллектуальной литературе и литературе non-fiction, которая выпускается небольшими тиражами.

Книжный магазин "Свои книги"

Но самое главное, что  магазин не столько ориентирован на торговлю, сколько на создание особой интеллектуальной среды, где есть место каждому: и пенсионеру, и профессионалу-киношнику, и студенту, и писателю, потому что здесь проходят лекции, презентации книг, семинары, встречи с интересными людьми... Магазин этот - не торговая точка, а культурная площадка, на которой можно встретиться с друзьями и просто послушать интересную лекцию.

А вот и рекомендация от владельца магазина "Порядок слов": Максим Осипов «Грех жаловаться». Его называют вторым Чеховым, потому что автор врач и пишет о жизни в провинции. Отрывком из этой книги и завершаю свой пост. Прочесть полностью книгу можно по ссылке. Не пожалеете.

Б.Кустодиев. Провинция. 1919

В родном краю

Уже полтора года я работаю врачом в небольшом городе N., районном центре одной из прилежащих к Москве областей. Пора подытожить свои впечатления.

Первое и самое ужасное: у больных, да и у многих врачей, сильнее всего выражены два чувства – страх смерти и нелюбовь к жизни. Обдумывать будущее не хотят: пусть все остается по-старому. Не жизнь, а доживание. По праздникам веселятся, пьют, поют песни, но если заглянуть им в глаза, то никакого веселья вы там не найдете. Критический аортальный стеноз, надо делать операцию или не надо лежать в больнице. – Что же мне – умирать? – Ну да, получается, что умирать. Нет, умирать не хочет, но и ехать в областной центр, добиваться, суетиться – тоже. – Мне уже пятьдесят пять, я уже пожил (пожила). – Чего же вы хотите? – Инвалидности: на группу хочу. В возможность здоровья не верит, пусть будут лекарства бесплатные. – Доктор, я до пенсии хоть доживу? (Не доживают до пенсии неудачники, а дожил – жизнь состоялась.)

Второе: власть поделена между деньгами и алкоголем, то есть между двумя воплощениями Ничего, пустоты, смерти. Многим кажется, что проблемы можно решить с помощью денег, это почти никогда не верно. Как с их помощью пробудить интерес к жизни, к любви? И тогда вступает в свои права алкоголь. Он производит такое, например, действие: недавно со второго этажа выпал двухлетний ребенок по имени Федя. Пьяная мать и ее boyfriend, то есть сожитель, втащили Федю в дом и заперлись. Соседи, к счастью, все видели и вызвали милицию. Та сломала дверь, и ребенок оказался в больнице. Мать, как положено, голосит в коридоре. Разрыв селезенки, селезенку удалили, Федя жив и даже сам у себя удалил дыхательную трубку (не уследили, были заняты другой операцией), а потом и катетер из вены выдернул.

Третье: почти во всех семьях – в недавнем прошлом случаи насильственной смерти: утопление, взрывы петард, убийства, исчезновения в Москве. Все это создает тот фон, на котором разворачивается жизнь и нашей семьи, в частности. Нередко приходится иметь дело с женщинами, похоронившими обоих своих взрослых детей.

П.И. Петровичев. Провинция. Плес на Волге

Четвертое: почти не видел людей, увлеченных работой, вообще делом, а от этой расслабленности и невозможность сосредоточиться на собственном лечении. Трудно и со всеми этими названиями лекарств (торговыми, международными), и с дозами: чтобы принять 25 мг, надо таблетку 50 мг разделить пополам, а таблетку 100 мг – на четыре части. Сложно, неохота возиться. Взвешиваться каждый день, при увеличении веса принимать двойную дозу мочегонных – невыполнимо. Нет весов, а то соображение, что их можно купить, не приходит в голову, дело не в деньгах. Люди практически неграмотны, они умеют складывать буквы в слова, но на деле это умение не применяют. Самый частый ответ на предложение прочесть крупный печатный текст с моими рекомендациями: «Я без очков». Ну раз без очков, то значит, сегодня ничего читать не собиралась, это и есть неграмотность. Еще одна проба: поняли, куда Вам ехать, поняли, что надо на меня сослаться? – Вроде, да. – А как меня зовут? Зло: – Откуда я знаю?

Пятое: оказалось, что дружба – интеллигентский феномен. Так называемые простые люди друзей не имеют: ни разу меня не спрашивал о состоянии больных кто-нибудь, кроме родственников. Отсутствует взаимопомощь, мы самые большие индивидуалисты, каких себе можно представить. Кажется, у нации нет инстинкта самосохранения. Юдоль: проще умереть, чем попросить соседа довезти до Москвы. Жены нет, а друзья? Таких нет. Брат есть, но в Москве, телефон где-то записан.

Шестое: мужчина – почти всегда идиот. Мужчина с сердечной недостаточностью, если за ним не ходит по пятам жена, обречен на скорую гибель. Начинается этот идиотизм уже в юношеском возрасте и затем прогрессирует, даже если мужчина становится главным инженером или, к примеру, агрономом.

Мужчина, заботящийся о близких, – редкость, и тем большее уважение он вызывает. Одного из них, Алексея Ивановича, я лечу – он добился, чтобы жене пересадили почку, продал все, что у них было, потратил сорок тысяч долларов. Обычно иначе: Бог дал – Бог взял, девять дней, сорок.

Тина Гай