(Начало здесь) Советское детство редко у кого обходилось без дров и сараев, колонок с холодной водой и туалетом на улице. Кроме веселого двора и игр, у советского детства были еще и суровые будни, и бытовые неудобства, часть из которых была связана с удобствами на улице, куда выбегать в тридцатиградусный мороз не очень-то хотелось.

А посему около дома зимой ведра с помоями и прочим выливались прямо в огород рядом с крыльцом. Так что к концу зимы образовывалась грязная зелено-желтая помойка, которую весной расчищали и употребляли в качестве удобрения. Я уж не говорю о колонках, где и белье полоскали, и из которых воду носили, не всегда на коромыслах, а чаще в руках, и в сараях хватало мышей и ос.

Но все равно, дом был дом и, приезжая  из интерната даже на один день, окунаясь в клопы, тараканы, ругань и грязь, все-таки уезжать обратно не хотелось. Уезжать  в теплый и ухоженный, но казенный дом, где всегда надо было ходить строем, жить по расписанию, петь хором и спать  рядом с теми, с кем вовсе не хотелось.

Поэтому дети всегда хотят домой и к родителям, каким бы неуютным (со стороны опеки и сытых) ни казался дом и какой бы мама ни была не такой, как хотелось бы некоторым, но для ребенка дом и мама будут желанными.

Я продолжаю размещать воспоминания о советском детстве послевоенных лет, которые начала раньше.

Дом

Наш Старый дом был необычный. Двухэтажный, деревянный, засыпной, оштукатуренный снаружи и изнутри, в плане он был похож на букву П, только низкую и широкую. В доме было две лестницы и довольно широкий коридор, светлый, с окнами, а из коридора входы в комнаты.

Комнаты тоже большие, в основном с двумя окнами, и в каждой жила семья из трех, четырех, пяти, а то и больше человек. Но в коридоре около каждой двери стоял кухонный стол или тумбочка, на тумбочке керосинка или керогаз, и коридор был еще и общей кухней, наполненной запахами и разговорами, пересудами и уж конечно все знали всё обо всех.

Небольшой технический прогресс случился, когда я уже учился в школе – в дом провели газ и в коридорах поставили двухконфорочные газовые плиты, и каждой комнате теперь принадлежала ОДНА конфорка. При этом нашей семье несказанно повезло – на три последние комнаты, а они были несколько в стороне, в том числе и наша, поставили две плиты!

Отопление в доме было печное, в каждой комнате была своя печка, и топили в основном дровами, но некоторые предпочитали торфяные брикеты. Топили печку чаще всего утром, но, очевидно, что тепла до следующего утра не хватало и в холодные зимы приходилось топить еще и вечером.

А зимы тогда были настоящие, не то, что теперь (зима 2007-2008 - снегу десять см, температура от плюс трех до минус трех). Наше поколение часто с улыбкой слушало воспоминания стариков о том, что раньше и погода была другая и сметана погуще и вот все опять повторяется.

В мои школьные годы зимняя температура в пятнадцать -двадцать пять градусов была нормой, при минус тридцати отменялись занятия в школе в младших классах. Помню сугробы во дворе выше роста. В комнатах было не очень тепло и на оконных стеклах намерзали ледяные узоры!

При этом рамы были двойные, щели заклеены полосками бумаги, а между рамами на подоконнике клали вату и посыпали слюдой – вата собирала конденсат, ну а блестки для красоты. Ледяные узоры понемногу таяли и влага стекала на подоконник, и для ее сбора на подоконнике лежали два скрученных бинта, которые соединялись в середине и концы их были опущены в бутылку, подвешенную снизу к подоконнику и бутылка наполнялась за два-три дня.

Дом стоял на тихой улочке на окраине Москвы, от проспекта закрытый стеной огромных многоэтажных домов с лифтами и со всеми удобствами. А здесь было что-то спокойное и провинциальное, чуть деревенское, с одноэтажными домиками и огородами, улочкой с колеями и ухабами, по которой весной и осенью проехать было возможно только грузовику, с колонками и редкими фонарями.

Наш двухэтажный дом казался даже большим на этом фоне. И двор окружал дом с двух сторон, а чуть в стороне стояли сараи, целый сарайный «комплекс» - вот это пространство между домом и сараями был ДВОРОМ, причем с одной стороны было и ухоженное пространство с цветниками (на него смотрело большинство окон), а с другой – плотно утоптанная площадка, на которой и происходили бесконечные игры.

Сарайный блок был неповторим в своем колорите, с коридорчиком, с чердаком, полутемный, загадочный, а какие паутины там висели летом, искрясь под редкими солнечными лучами, пробивающимися в слуховые оконца! И огромные лиловые пауки сидят в центре своей империи или с немыслимой легкостью бегают по тончайшим нитям.

У каждого жильца был свой сарайчик для дров, дрова были проблемой, их надо было покупать, привозить на чем-то с дровяного склада, потом пилить, колоть, просушивать. Почему-то вспоминается время в начале зимы, половина жильцов во дворе занято дровами, шуршат двуручные пилы, стучат топоры и колуны, дети школьного возраста тоже активно помогают.

Наилучшими считались дрова березовые. И вот зимой меня посылают принести дров, я спускаюсь со второго этажа во двор, отпираю сарай, набираю в охапку дрова, сколько смогу унести и назад домой, в комнату и так где-то лет с девяти. Воду носили из колонки, их было две – на улице и в проулке, но до каждой метров 150.

Зимой вокруг колонки намерзала вода, ледяная гора поднималась все выше и, наконец, когда уже и ведро нельзя было подставить, кого-то нанимали с ломами и лопатами для вызволения колонки из ледяного панциря. В сараях можно было хорошо спрятаться, его неровные стены, выступы и запады при нашей худобе были прекрасным укрытием, ещё одно сооружение между домом и сараями, за которым тоже прятались, была деревянная уборная на две кабинки.

А учитывая то, что цветники занимали только небольшую часть двора, а все остальное и вокруг дома было свободным пространством – то для беготни места было много. В прочем об уборной надо вспомнить подробнее, туда и король пешком ходил. Деления на М и Ж не было и в помине, и освещения тоже, весь сервис ограничен был крючком изнутри.

Зимой падающее вниз говно намерзало конусом, поднималось до верха и начинало приближаться к дыре, и тогда срочно собирали деньги на дворника с ломом и немереной силой. В любое время года с определенным интервалом приезжала городская «говночистка», т.е. грузовая цистерна с оборудованием для откачки отходов, и запах во время её работы разносился по всей округе.

Ещё во дворе была помойка, деликатно отнесенная подальше от дома – этакий огромный деревянный ящик с откидывающейся крышкой, и когда туда выливалось ведро помоев, навстречу могла вылететь кошка или даже крыса. И уборная, и помойка были нескончаемой головной болью для всей просвещенной части взрослых, устраивались общие собрания, придумывались варианты окультуривания этих зон, но этим всё и заканчивалось.

Но все подробности бытовой жизни тех лет тогда нас не волновали абсолютно, так было всегда на нашей памяти, и что в больших домах живут как-то иначе мы, конечно, знали, но все это было дело десятое. Да и многие взрослые на восклицания, что мы живем в бараке, отвечали, что нет - в доме, а бараки – вон они, посмотрите какие!

Действительно с одной стороны от дома размещались одноэтажные темные бараки, пять или шесть построек, приплюснутых к земле, с обитой рваной клеенкой входной дверью в длинный темный коридор, в который, в прочем я не заходил ни разу за все пятнадцать  лет жизни в старом доме.

Приближаться к баракам было строго запрещено, так как в них жила «шпана». Ребята там были совсем другие, и действительно могли поколотить ни за что. Так и жили три мира – бараки, наш большой двухэтажный дом (ведомственный дом Минсельхоза), и дальше одноэтажные домики с огородами и палисадниками.

Уже став взрослым человеком, и вспоминая эти домики, я понял, что в них жили еврейские семьи, и что это были остатки известной черты осёдлости. В одном из домиков держали двух коров, был у них и огород, как раз напротив наших окон, и все покупали у них парное молоко, и зелень с огорода. И фамилия у них была похожа на нашу (кажется, Одинец), и письма к нам и к ним часто перепутывались.

Но я опять все перепутал про три мира. Их было четыре – я забыл о самом главном, или о самом многочисленном - о жителях многоэтажных домов, с детьми которых я познакомился в школе и которые стали моими друзьями на многие годы. Но это случилось позднее.

(Продолжение здесь)

Тина Гай

Related posts

• Уолтер
• Вальдорфские куклы
• Борис Заходер. Окончание
• Троллейбус
• Картинки детства. Печки-лавочки. Часть 1
• Картинки детства. За малиной
• Картинки детства. Родители
• Картинки детства. Печки-лавочки. Часть 2
• Советское детство. Магазин, каток, школа...