Александр Григорьевич Тышлер - уникальный русский художник. Он родился за два года до начала страшного и головокружительного по своим умопомрачительным поворотам XX века, умер, не дожив восемнадцати лет до века XXI.

Красноармеец, разгуливавший в февральскую революцию по улицам Киева с заряженным пистолетом, а после октября - посещавший студию знаменитой Александры Экстер. Он с восторгом встретил взятие Киева большевиками, включившись в оформление улиц и площадей революционного города.

Ушел добровольцем в Красную армию, а после службы вернулся в родной Мелитополь, застав там измученных, голодных и ограбленных белогвардейцами родителей. Потом была Москва, поиски себя в живописи, дружба с Хлебниковым и Мандельштамом, Мариенгофом и Ахматовой, скандальными художниками-авангардистами и неповторимыми театральными режиссерами Таировым, Мейерхольдом, Михоэлсом и Завадским.

Александр Тышлер воспринимал жизнь как поэт, мысля ее символами и метафорами. Анна Ахматова говорила, что знала только двух художников, по-настоящему понимавших поэзию: Тышлера и Модильяни. Его жизнь и творчество - яркий пример того, как даже в самое «людоедское» время, можно оставаться свободным, воплощая свои причудливые фантазии в сказочно-прекрасный миф о мире и человеке.

Тышлер известен главным образом театральным режиссерам и искусствоведам. В течение  своей долгой шестидесятилетней творческой жизни он всегда оставался как бы в тени, находя для себя такие ниши, в которых мог проявиться его уникальный стиль. В свое время на его картины обратили внимание  театральные режиссеры, увидев в них необходимую декоративность и театральность.

Сегодня этот удивительно-праздничный, наполненный радостью, любовью и лицедейством мир, можно увидеть в Пушкинском музее, где до семнадцатого сентября 2017 проходит выставка работ этого художника. Монографические выставки Тышлера – редкость. Последняя подобная выставка проходила в 1998-м, почти двадцать лет назад.

Художник никогда ни под кого не подстраивался, никогда не стремился угодить кому-то,  даже когда его запрещали, внося в черные списки, когда клеймили страшным словом «формалист» и не выпускали за границу, когда травили и лишали работы, когда объявляли его картины антисоветскими.

Тем не менее, Тышлер считал, что ему крупно повезло жить в такое бурное время, быть свидетелем и участником великой революции и «гибельного» советского эксперимента, дожить до оттепели и возрождения русского авангарда, к которому и принадлежал.

Он сумел своим творчеством соединить время смелых первопроходцев двадцатых с временем возвращения к ним в шестидесятые.  Его мало волновала слава других, да и своя слава – тоже: от её недоданности он не страдал. После смерти Тышлера жена, разбирая его бумаги, нашла  черновик рукописи «О себе», написанный в начале тридцатых для какого-то издания.

На обороте пожелтевших листов от руки написано: «Искренность Любовь к своему ремеслу Знание своего решения». Это и было его жизненное кредо и внутренний закон существования как художника. Все мы родом из детства, не исключение и Тышлер.

Он вырос в среде ремесленников: его прадед, дед и отец были столярами, два брата из четырех - тоже, и фамилия Тышлер в переводе с идиша означает «столяр». Тышлеры были хорошими столярами, особенно отец, вкладывавший в свое ремесло всю душу, органически не перенося халтуры.

Именно от отца художник усвоил любовь к своему делу, трудолюбие и честность по отношению к работе. К тринадцати годам Саша уже точно знал, что хочет стать художником, но сначала были детские впечатления от балаганов, цирка, цыган, народных праздников, воспоминания о которых сопровождали его всю жизнь.

Однажды он увидел бочаров, которые носили на голове тяжелые бочки. Позднее он подумал: если можно нести на голове бочку, то почему нельзя праздничный пирог, корабль, бокалы с шампанским, да и вообще всё?

Становление стиля Тышлера было необычным. Он считал себя самоучкой, несмотря на то, что окончил художественное училище в Киеве, учился в мастерской Экстер, а потом  в московском ВХУТЕМАСе. Но главным в его формировании стала атмосфера, в которую молодой Тышлер погрузился, переехав из родного Мелитополя в Москву.

Это был совершенно новый мир яркого, праздничного русского авангарда, дышавшего свободой и новаторством, экспериментом и поисками. И Тышлер начал экспериментировать – только у себя дома, занявшись самообразованием. Начал с супрематизма Малевича, заставившего его думать не столько о форме, хотя и о ней тоже, сколько о цвете.

Он погрузился в беспредметность с одной целью - узнать больше о цвете, но только Малевичем здесь не обошлось. Ему понадобился Бехтерев, чтобы сделать для себя неожиданное открытие: есть только два цвета, совершенно по-разному действующие на глаз и нервную систему: синий и красный.

Не случайно, именно эти цвета составляют основу иконописных образов Спасителя и Богородицы. Красный - активный, напряженный, устремленный в  Небеса, синий – пассивный, земной, горизонтальный. Но оба цвета укладываются в единую картину диагональю, которая впитывает в себя то красный, то синий.

Результатом поисков стали первые экспериментальные картины под названиями «Светоцветовое напряжение», «Цвет и форма в пространстве», выставленные художником в 1924-м на первой дискуссионной выставке революционного искусства.

Реакция, которую художник встретил, была в основном негативная, в лучшем случае – фальшиво-благожелательная. Врагов стало больше, друзей – меньше. И Тышлер понял: он должен продолжать работать в выбранном им направлении.

Потом было Общество Станковистов (ОСТ) с его миссией создания доброкачественной советской картины. Работая в ОСТе, молодой художник окончательно нашел свой стиль, умение видеть в обычном необычное. Первые такие работы были представлены на выставке остовистов в Историческом музее.

Тышлер вспоминает, что у его картин всегда толпилось много зрителей, критиков и художников. Они спорили, кричали, ругались, не понимая, что хочет сказать художник. В результате его называли то сумасшедшим, то мистиком, то мелкобуржуазным попутчиком и, наконец, назвали антисоветчиком и контрреволюционером.

И всё потому, что никак не могли определиться, к какому направлению его отнести.  Его работы нельзя было отнести ни к абстракционизму, ни к сюрреализму, ни к супрематизму, ни к кубизму, ни к импрессионизму, т.к. он научился не следовать, не примыкать, не подражать.

Тышлер шел своим путем, анализируя, пробуя, нащупывая свой стиль методом проб и ошибок. Он научился видеть детали, несуразности, отдельные случаи, необычное поведение, особых людей. Он соединял элементы разных направлений, лучше всего выражавшие его представления о мире и человеке, его темы и его идеи.

"Сознаюсь, я люблю приврать" - пишет он в рукописи "О себе". "Я напоминаю сплетника, а иногда лгуна, который, увидев что-то из ряда вон выходящее, спешит скорей поделиться своими впечатлениями и, рассказывая, так всё преувеличивает, что возникает нечто не похожее на то, что он видел".

У него находят влияние Шагала и Врубеля, элементы кубизма и импрессионизма, неопределенность символизма, лаконичность примитивизма и контрастность экспрессионизма. Его фантастические образы складываются как особые фантастические машины, все элементы которых выхвачены из реального мира, но, соединенные особым образом, воспринимаются как нереальные утопии.

Театральность, балаганность, символичность и философско-романтическая наполненность присутствует во всех его работах. Его картины – это не просто изображение, это всегда знак чего-то другого: мечты, сновидения, радости, предвкушения...

Здесь почти никогда нет сюжета, образы статичны и похожи на маски, потому что каждый образ – это обобщение, идея, о которой художник хочет поговорить. Но по сути Тышлер прост и наивен, поэтичен и доверчив как ребенок, для которого человек – сам себе и режиссер, и цирк, и театр, и лестница, и балкон. Найдя свой стиль в середине двадцатых, он оставался верен ему всю жизнь.

Саша Тышлер, как его называли  знакомые и незнакомые,  дети и взрослые, запомнился всем улыбчивым, радостным, сказочным человеком с детской улыбкой. И потому его удивительный стиль не кажется надуманным,  для Тышлера он  естественен и органичен.

Тина Гай

Related posts

• Неизвестная история
• Семнадцатый год. "Народ на войне". Фрагменты.
• Владимир Ленин. Взгляд с другой стороны
• Николай Олейников
• Обыкновенный гений
• Серебряный век и революция
• Русская революция. Взгляд с другой стороны
• Андрей Платонов. Роман в письмах
• Сергей Судейкин и "Голубая роза"
• Павел Филонов: художник трагедии