И.И.Машков. Натюрморт с самоваром. 1919

В словаре под редакцией Д.Ушакова у самовара есть два значения: первое - поразительно обыденное,  второе (чаепитие) – больше соответствует тому, с чем ассоциируется самовар у русского человека. О первом значении словарь отстраненно сообщает:

«Самовар – металлический прибор для кипячения воды с топкой внутри, наполняемой угольями».

Если отбросить последние слова, то остается прозаическое: приспособление для кипячения воды. Но кто за самовар примет титан, стоящий в каждом вагоне поезда и тоже нагревающийся с помощью угля!? Или кто назовет самоваром электрический чайник,  тоже  прибор, в котором кипятится вода!?

Нет, самовар несет в себе гораздо больше смыслов, среди которых словарный – до ужаса скучный, потому что лишен самого главного – души и поэтического аромата особо устроенной русской жизни, немыслимой без русской печки и чаепития у самовара, без которого стол -  как вертеп без Богомладенца.

«Самовар Иванович! Да, подлинно ли ты “машина”? А не друг ли ты человека, не семейный ли ты советник, приятель, воркующий как голубь? Не прибежище ли ты в тяжелую минуту? Не ласка ли ты, выраженная вещью? Не председатель ли ты, слушающий разговоры твоей семьи?» (Ю.Миролюбов «Бабушкин сундук»).

В.И.Курдов. Медный самовар. 1926-1927 гг.

Жизнь - полузабытая, традиционная, без спешки и суеты, хлебосольная, с блинами и пирогами, где знали, кто в доме хозяин. Самовар, или самокип, как его называли в старину, превратился в символ России и в каждом доме, начиная с XIX века, стал самой большой драгоценностью.

И не только потому что стоил очень дорого, а потому, что без него дом переставал быть домом,  стол – хлебосольным, а разговоры  - приятными. Самовар - это целая поэма,  разворачивающаяся в миф о русском человеке, русской жизни и русском быте.

Смеркалось; на столе блистая
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал;
(А.Пушкин. Евгений Онегин)

В.Кирдий. Б.Кустодиев в Мытищах

Самовар  – символ традиционного русского уюта, такой же, как камин – символ традиционного  европейского. Самовар - это русская идея, отлитая в форму пузатого самокипа, очень похожего на душу русского человека: несуетного, медлительного, большого, могучего и сильного, который делится  жаром и духом с преизбытком.

Не случайно в старину самокип ласково называли Самоваром Ивановичем, о нем писали стихи и песни, слагались поговорки и пословицы, а при разорении самовар первым уходил с молотка, как самая ценная вещь, потому что был душой дома: разорялся не дом, а его душа.

Вчера, из любопытства, зашла в свой антикварный магазин, посмотреть, есть ли самовары и сколько они стоят. Есть, самые настоящие - с топкой для угля и с трубой. Хотела купить, но цены… Как в те, столетней давности, времена: самый дешевый - пятнадцать тысяч,  самый дорогой - пятьдесят.

Возвращение к традициям русской жизни стоит нынче дорого. Но все-таки, хочется почувствовать, что это такое – русское чаепитие, о котором любимый Даниил Хармс писал:

Иван Иваныч Самовар
Был пузатый самовар,
Трехведёрный самовар.
В нем качался кипяток,
Пыхал паром кипяток,
Разъярённый кипяток;
Лился в чашку через кран,
Через дырку прямо в кран,
Прямо в чашку через кран.
(«Иван Иваныч Самовар». Отрывок)

И Николай Заболоцкий - вторит ему:

Самовар, владыка брюха,
Драгоценный комнат поп!
В твоей грудке вижу ухо,
В твоей ножке вижу лоб.
Император белых чашек,
Чайников архимандрит,
Твой глубокий ропот тяжек
Тем, кто миру зло дарит.
Я же — дева неповинна,
Как нетронутый цветок.
Льется в чашку длинный-длинный,
Тонкий, стройный кипяток.
И вся комнатка-малютка
Расцветает вдалеке,
Словно цветик-незабудка
На высоком стебельке.

Л.Долганова

Чтобы почувствовать поэтику русского самоварничанья, надо углубиться в слово «кипеть», которое как в маленьком зернышке содержит все, что так любится в самокипе  русскому человеку. Слово «кипеть» берет  начало от церковно-славянского «кыпети», что означает приходить в движение, возбуждаться, прыгать, скакать, бить через край.

Кипящий самовар – это высшая точка его жизнедеятельности, в которой простая вода превращается в живую,  наполняя самовар духом и душой. Кипяток живет, только когда кипит, и умирает - когда остывает. Слова «холодный кипяток» означает не что иное, как мертвую воду, в которой нет жизни, потому что она  не кипит, а значит, лишена самого главного – духа.

Кипятиться может не только вода, но и металл, и речной поток, и водопад, и море, и стекло, и человек, и работа. В Евангелии живая вода, о которой говорит Иисус с самарянкой,  кипит (скачет) в живот вечный, а теплохладным называется человек мертвый, не способный к горячей и страстной вере.

Е.Шестаков. У самовара

Кипеть – значит избыточествовать, изобильно что-нибудь источать: добро и  любовь или злобу и месть. О земле Обетованной читаем: она кипит молоком и медом, а о горделивом фарисее - что он пыжится и надмевается, кипя самим собой и своей праведностью.

Раньше монахи называли кипяток укропом, т.к. он при кипении разбрасывал много мелких  брызг, как при кроплении в церкви. Позднее это слово перешло на ароматический цветок, ныне известный как укроп потому что очень схож с брызгами.

Как поднимается в самоваре температура, определяли на слух: сначала он только шумит, все сильнее и сильнее, а когда закипит, начинает  петь протяжным гудком. Эти самоварные звуки входили в русского человека  и стоило только их услышать, в памяти вставали картинки из русской жизни.

Долгое «пение» самовара было недоброй приметой: либо придет незваный гость, либо случится несчастье. Если сбывалось, то  говорили: «Самовар напел». Самовар Иван Иваныч  не был машиной, он был очагом и алтарем домашнего уюта, под шум которого проходила вся жизнь русского человека. О разговорах у самовара тепло вспоминает Петр Вяземский в одноименном стихотворении:

Б.Кустодиев. За самоваром

Где ж самовар родной, семейный наш очаг,
Семейный наш алтарь, ковчег домашних благ?
В нем льются и кипят всех наших дней преданья,
В нем русской старины живут воспоминанья;
Он уцелел один в обломках прежних лет,
И к внукам перешел неугасимый дед.
Он русский рококо, нестройный, неуклюжий,
Но внутренно хорош, хоть некрасив снаружи;
Он лучше держит жар, и под его шумок
Кипит и разговор, как прыткий кипяток.
Как много тайных глав романов ежедневных,
Животрепещущих романов, задушевных,
Которых в книгах нет — как сладко ни пиши!
Как много чистых снов девической души,
И нежных ссор любви, и примирений нежных,
И тихих радостей, и сладостно мятежных —
При пламени его украдкою зажглось
И с облаком паров незримо разнеслось!
Где только водятся домашние пенаты,
От золотых палат и до смиренной хаты,
Где медный самовар, наследство сироты,
Вдовы последний грош и роскошь нищеты, —
Повсюду на Руси святой и православной
Семейных сборов он всегда участник главный.
Нельзя родиться в свет, ни в брак вступить нельзя,
Ни «здравствуй!», ни «прощай!» не вымолвят друзья,
Чтоб, всех житейских дел конец или начало,
Кипучий самовар, домашний запевало,
Не подал голоса и не созвал семьи.
. . . . . . . . . . . . .
Поэт сказал — и стих его для нас понятен:
«Отечества и дым нам сладок и приятен!»
Не самоваром ли — сомненья в этом нет —
Был вдохновлен тогда великий наш поэт?
И тень Державина, здесь сетуя со мною,
К вам обращается с упреком и мольбою,
И просит, в честь ему и православью в честь,
Конфорку бросить прочь и — самовар завесть.
(П.Вяземский. Самовар. Отрывок)

Тина Гай