(Начало ) Мистификацию придумал Волошин, когда Лиля (будущая Черубина де Габриак) поселилась у него в Коктебеле после размолвки с Гумилевым: они собирались пожениться. Волошин позднее посвятил своей возлюбленной несколько стихотворений, появившихся, правда, после разоблачения розыгрыша, трагическим образом повлиявшим на судьбу Черубины-Елизаветы.
В неверный час тебя я встретил,
И избежать тебя не мог -
Нас рок одним клеймом отметил,
Одной погибели обрек.
И, не противясь древней силе,
Что нас к одной тоске вела,
Покорно обнажив тела,
Обряд любви мы сотворили
Однажды Волошин нашел на берегу моря корягу из виноградного корня, хорошо обработанную морем. Коряга была однорукой и одноногой, но с добродушной мордочкой. Поэт поставил чертенка на книжную полку, а потом вместе с Лилей придумал ему имя - Габриах.
Его они отыскали в какой-то книге по демонологии. Согласно ей Габриах – бес, который защищает от злых духов. «Гаврюшка» стоял в доме Волошина, потом был подарен Лиле и переехал вместе с ней в Петербург. В роковом для Лили 1909 году готовился к изданию журнал «Аполлон», в котором живое участие принимал и Волошин.
Вместе с Елизаветой поэт обсуждал, каким должен быть журнал, какие стихи в нем будут печататься и о возможности напечатать в нем ее стихи. Редактором «Аполлона» стал Сергей Маковский, сумевший найти спонсора в лице богатых .
Сергей Маковский
Сергей Маковский, известный в Питере щеголь, аристократ и сноб, тщательно следил за внешним видом и мечтавший, чтобы члены редакции приходили на работу в смокингах, а дамы были из числа балерин.
Стихи Елизаветы Ивановны вполне подходили для этого журнала, но хромая, не элегантная, некрасивая школьная учительница явно не вписывалась в воображаемый круг авторов аристократического журнала.
Ее стихи и она сама, естественно, Маковским были отклонены. Вот тогда-то Волошин и решил проучить заносчивость Маковского, предложив Лиле придумать образ поэтессы, которую бы тот принял сразу и безоговорочно.
По замыслу Волошина это должна быть незнакомка аристократических кровей, хорошо знающей французский и испанский, и умеющей писать стихи.
За основу псевдонима взяли имя того самого чертенка Габриаха, изменив на французский манер окончание имени и добавив к нему частичку «де». В начале имени поставили просто букву Ч (черт). Потом было решено все-таки ее расшифровать: найти женское имя, которое начинается с этой буквы.
Долго искали подходящее имя в книжных завалах, пока однажды Елизавета не вспомнила, что у Брета Гарта была героиня по имени Черубина, жившая на корабле. Для полноты образа надо было придумать Черубине аристократический герб, который и описала в поэтической форме сама героиня мистификации.
Так на свет родился мифический образ утонченной аристократки Черубины де Габриак, обладавшей изысканным вкусом и стилем, пользующейся тонкими французскими духами и писавшей прекрасные стихи. Они сочинили письмо, написали его во французской манере и отправили редактору «Аполлона».
Адресат был в полном восторге: от тонкого французского стиля, оформления письма, его аромата и прилагавшихся стихов. Когда на другой день Волошин зашел к Маковскому в его роскошную спальню, где тот принимал посетителей, то увидел следующую картину: перед ним сидел вспотевший Алексей Толстой, который слушал стихи, хорошо знакомые ему еще по Коктебелю.
Толстой не знал, как себя вести, потому что догадался, в чем дело, но Волошин шепнул ему, чтобы тот молчал и скрылся. Ответ прекрасной незнакомке не заставил себя ждать: он был написан тоже по-французски с очень лестным отзывом о стихах и просьбой, прислать все, что у нее есть в редакцию.
На другой день редактор получил следующую порцию стихов. Наживка была проглочена. Вряд ли Максимилиан Волошин мог предполагать, чем для его возлюбленной обернется эта история: ему было интересно творить образ Черубины де Габриак, ставшей как бы их общим с Елизаветой ребенком, которому придумали имя, биографию, родственников...
Они сделали ее страстно-верующей католичкой, временами уезжавшей в, где, якобы, она хотела постричься в монахини, или вдруг она заболевала как раз в те дни, когда должно было состояться важное поэтическое собрание, на котором присутствовала Лиля. Черубина постоянно исповедовалась у отца Бенедикта и посещала каждое воскресенье костел.
В быстро сдернутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Черный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.В тихой мгле исповедален
Робкий шепот, чья-то речь;
Строгий профиль мой печален
От лучей дрожащих свеч.Я смотрю в игру мерцаний
По чекану темных бронз
И не слышу увещаний,
Что мне шепчет старый ксендз.
(Исповедь)
Был выдуман кузен, к которому Маковский страшно ревновал Черубину. За ним и за ней была установлена Сергеем Маковским и слежка, которая, по их словам установила, что она была внучкой графини Нирод, уехавшая за границу.
Маковский дал Черубине отчество и присвоил ей графский титул. Он искал и находил ее в каждой красавице, в театре и на улице, с нетерпением ждал ее звонков, посылал цветы, не говоря уже о том, что стихи графини Черубины Георгиевны печатались во всех номерах журнала на самом первом месте.
Но ребенок оказался мертворожденным, хотя реальность образа была настолько правдоподобной, что в существование реальной женщины поверили все: и Маковский, и члены редакции журнала, и все петербургские поэты, начиная с тонкого Иннокентия Анненского и кончая и Ахматовой.
Маковский не на шутку влюбился, говоря, что если бы у него было несколько тысяч дохода, он тут же предложил бы ей руку и сердце. А в это время Лиля жила на одиннадцать с половиной полтинников в месяц, полагавшихся ей как простой школьной учительнице.
очень близко к сердцу принял, когда на первой полосе вместо его стихов появились стихи Черубины. Он, хотя и высоко ценил их, но говорил, что что-то в них не то и не так, но понять, что не так, не мог. Но Маковскому он очень сочувствовал в этой любовной истории.
Самое интересное, что Волошин, будучи автором розыгрыша, стал посредником между Черубиной и Маковским, который все ему рассказывал. Но, похоже, что и сам Волошин влюблялся в выдуманный им образ таинственной красавицы. А может быть, он создавал образ своей идеальной женщины или души своей возлюбленной, внешне некрасивой и неприглядной, но обладавшей литературным талантом, острым умом и доброй душой.
Наверное, Волошин хотел, чтобы она полюбила себя, воплотившись в образ прекрасной и желанной женщины. Но жизнь не спектакль, не сказка и не кино. За эту мистификацию она заплатила высокую цену. Но в стихах Черубина де Габриак прекрасна и оригинальна, и ни на кого из петербургских поэтов не похожа.
Это был совершенно новый тип женской поэзии, вызвавшей у публики неподдельный интерес и даже ажиотаж. В конце концов, Лиля начала бояться встречи с Черубиной де Габриак: она начала раздваиваться и не понимать, где она, а где Черубина.
О, не гляди назад,
Здесь дни твои пусты,
Здесь все твое разрушат,
Ты в зеркале живи,
Здесь только ложь, здесь только
Призрак плоти,
На миг зажжет алмазы в водомете
Случайный луч...
Любовь.— Здесь нет любви.
Не мучь себя, не мучь,
Смотри, не отрываясь,
Ты в зеркале — живая,
Не здесь...
Ты в зеркало смотри...
(Зеркало)
Решено было игру окончить. Но все получилось вовсе не так, как задумывалось. Нервное напряжение Лили нарастало, и, видимо, не выдержав его, она призналась немецкому поэту-переводчику Иоганну фон Гюнтеру, что Черубина - это она, но взяла с него слово, что он никому не скажет.
Напрасно: он рассказал об этом Михмилу Кузмину, тот - Сергею Маковскому. Гумилев, узнав о розыгрыше, повел себя недостойно и не по-мужски. Еще до раскрытия тайны Черубины, он сделал Лиле в очередной раз предложение, но она ему отказала. Когда же мистификация была раскрыта, он, встретив ее, при всех присутствующих бросил в лицо: «Ты была моей любовницей, на таких не женятся».
Николай Гумилев
закончилась ненавистью. Волошин, узнав об этом, тоже при всех дает Гумилеву пощечину и вызывает на дуэль. Маковский сделал вид, что обо всем знал, но пригласил к себе Елизавету Ивановну, надеясь все-таки, что увидит ту красавицу, о которой грезил.
Но в кабинет вошла полная, некрасивая прихрамывающая женщина и иллюзии окончательно рассеялись. Печатать ее перестали, на смену хвале пришла хула и то, чем вчера все восхищались, сегодня смеивалось. Маковскому она написала тогда:
Милый рыцарь! Дамы Черной
Вы несли цветы учтиво,
власти призрака покорный,
Вы склонились молчаливо.
Храбрый рыцарь! Вы дерзнули
приподнять вуаль мой шпагой...
Гордый мой венец согнули
перед дерзкою отвагой.
Бедный рыцарь! Нет отгадки,
ухожу незримой в дали...
Удержали Вы в перчатке
только край моей вуали.
(Конец)
Дуэль окончилась ничем: оба промахнулись и стали посмешищем Петербурга. Гумилев, как виновник дуэли, был наказан неделей домашнего ареста, Волошин – одним днем ареста, а для Елизаветы Дмитриевой эта история чуть не закончилась сумасшедшим домом. Черубина замолчала навсегда. Елизавета Ивановна срочно выходит замуж за своего давнего приятеля Васильева, берет его фамилию и они уезжают в другой город.
После революции были только ссылки и тюрьмы: то как дворян, то как членов теософского общества. Черубина исчезла в 1909 году, а Елизавета Ивановна Васильева (урожденная Дмитриева) умерла от рака спустя двадцать лет: в 1928 году. Ее могила не сохранилась…
Тина Гай
Интересно? Поделитесь информацией!
Related posts
- Андрей Платонов. Роман в письмах
- Говорить по-русски
- Непокоренный Зверев. Часть 2
- Агния Барто: переводчик с детского
- Симона Вейль
- Ирина Снегова. Забытые имена
- Подкаблучники
- Женщина за...
- Биография Марины Цветаевой. Часть 1. Истоки
- Книжная новинка-2. Ася Анистратенко
nadilel (3)
Игорь Гера... (3)
Lilly (2)
Елена (2)
Абрам (1)
Александр (1)
Александр ... (1)
Алексей (1)
Дмитрий (1)
Елена Шипи... (1)
«Но мне её очень жаль!»
______________________________________________
Я чувствую то же самое к ней, что и Вы. Талантливая и очень одинокая… Волошин мог бы ее вытащить из этого состояния одиночества, но что-то у него не сложилось с ней.
Интересная статья. Гумилев был, конечно, обижен отвержением. Волошин умен, но сломлен. Маковский романтичен, но сноб. А, вот, Лиля вызывает восхищение! Редкий случай, безусловно, не обошлось без мистификации. Но мне её очень жаль! Умна, талантлива, и … одинока…
Фильм, о котором Вы упоминаете, я к сожалению, не смотрела. Но очень правдоподобная история.
Если честно, не знал, что русские поэты баловались розыгрышами. Петербург от меня далек, а в Сибири мало знают имена, упомянутые в этой статье. Я знаю нескольких: Ахматову, Цветаеву и Гумилёва, которого, к сожалению, не читал.
Всю историю прочитал от начала и до конца, очень интересно.
Жаль, что так всё раскрылось, но и долго это продолжаться не могло.
Напомнило мне фильм, где девушка дала свои стихи парню через интернет, чтобы помочь ему сочинить песню, но, когда он принес ей половину гонорара и решил сказать, что влюблен в ее стихи, а увидел инвалида на коляске, то отвернулся и ушел.
Похоже, на выдуманный образ, у меня тоже такой был…
С 1909 года прошло больше века, но ее стихи не устарели.
Да, это так: уметь пиариться сегодня, пожалуй, важнее, чем само творчество. Ведь ее стихами восхощались и Гумилев, и Ахматова, и Цветаева, и Анненский, не говоря уже о Волошине. И в истории русской литературы Черубина осталась, прежде всего, своими стихами. Но какой ценой… Общество всегда остается обществом большинства: все ахают и охают, значит — это хорошо, а если нет — значит плохо.
Я думаю не только троим, а всем, кто читал ее стихи… Елизавета действительно оказалась лакмусовой бумажкой тех времен, да и этих тоже, когда любое творчество надо проталкивать и пиарить…
Эти письма Черубины де Габриак могли действительно сойти за “любовные”. Может быть, они такими и были. Сейчас еще, а прошло почти полвека с тех пор, не знаю наверное…
Я тоже думаю, что она стала своего рода лакмусовой бумажкой на порядочность каждого из троих: Маковского, Волошина и Гумилева. И все они оказались не на высоте. Как написал один школьник по поводу другой героини: «Анна Каренина не нашла ни одного настоящего мужчины и потому легла под поезд».
Ай… как хорошо отомстила… И пусть оправдываются, как хотят, всю жизнь, все равно Елизавета показала им всем, что они есть, и ушла… и молодец!
Конечно, это работает психология толпы. Известный феномен, когда большинство вдруг начинает думать одинаково. Мнение других, когда оно в большинстве, оказывает сильное влияние на каждого в отдельности и идти против всех решается далеко не каждый.
«В одночасье то, что нравилось всем, вдруг стало смешным и пошлым по мнению тех же, кто восхищался ее стихами.» Это из области психологии (толпы). Уж в наше-то время БРЕНД во многом доминирует. В те времена, наверно, и слова такого у нас не было в употреблении. Однако является он с доисторических времен — взять хотя бы истории религий…
Да, менять имя очень опасно. Имя по сути определяет судьбу. Не зря же монахи меняли имя, когда постригались. Об этом писал и свщ.Павел Флоренский, рассказывая подробно о каждом имени (Ольга, Николай, Екатерина, Любовь и т.д.) и как у носителя его складывается судьба. Карета превратилась в тыкву, а бальное платье — в простое скромное учительское. Тем не менее, она этот урок не выучила до конца: у нее была еще одна мистификация. Когда Елизавета Ивановна стала главой русской антропософской школы, она начала писать стихи под именем Ли Сян Цзы.
Мхом ступени мои поросли,
И тоскливо кричит обезьяна;
Тот, кто был из моей земли,-
Он покинул меня слишком рано.
След горячий его каравана
Заметен золотым песком.
Он уехал туда, где мой дом.
(«Разлука с другом». 1927)
Что касается Маковского, то да, его снобизм зашкаливал. Это вообще одна из самых скверных черт аристократии и дворян, к счастью, далеко не всех. За это многие из них поплатились в революцию семнадцатого. Спасибо, Л.И., за комментарий: вы сам пишете стихи и понимаете, что значит выбор псевдонима.
Это не времена интернета, в кои мистификация может быть неразоблачённой долго. Господа развлекались, не вдаваясь особо, какие последствия всё это принесёт героине. Но мне видится, что назвавшись иным именем, будет писаться по другому, если увлечься и проживать уже новую жизнь под образом прекрасной дамы. Опасно это, вот и вышло так.
Спасибо, Тиночка, очень интересно было прочесть. Очень некрасив в этой истории Маковский, который трижды сноб, а потом уже всё остальное.
Спасибо!
Конечно, вряд ли это был образ Елизаветы. Просто то, что нарисовал Маковский в своем воображении и что хотел видеть, было настолько не соответствующим реальности, что разочарование нарисовало ему картину прямо противоположную той, которую хотел видеть. Это была его проблема, а обвинил в ней — женщину, которая была виновата только в том, что она внешне оказалась далека от красавицы, которую он себе навыдумывал. А стихи-то ее прекрасны на самом деле и как поэт он должен был это оценить, но личная обида оказалась сильнее.
Я не согласна, что она столкнула лбами двух мужчин: когда Волошин задумывал месть Маковскому за снобизм, Гумилев вообще об это не ведал ни сном, ни духом. Вообще месть — не лучший способ взыскания справедливости и правды. Она всегда возвращается бумерангом к тому, кто решает мстить. М.б., он и не хотел, чтобы так получилось, да и Гумилев сказал, м.б., если действительно, сказал, сгоряча и в сердцах. Но как бы то ни было, случилась некрасивая история. И меньше всего я здесь вижу вину Черубины. Сама она никогда бы не решилась на такое. Она была лишь исполнительница в спектакле, поставленном Волошиным.
Для меня это тоже загадка. В одночасье то, что нравилось всем, вдруг стало смешным и пошлым по мнению тех же, кто восхищался ее стихами. Мне тоже нравятся ее стихи, и очень жаль, что все так случилось. И Волошин сыграл не лучшую свою роль в этой истории. Как говорится, хотел проучить одного, а получилось, что проучил совсем другого — свою возлюбленную. Маковский прожил 84 года (Елизавета Ивановна всего 41), эмигрировал и в общем-то прожил достойную жизнь, написав много книг и много радел о сохранении русской старины. В этой истории все были немного не правы, а в конечном итоге вся эта неправота сошлась на беззащитной женщине. Мужчины оказались вовсе не такими, какими она хотела бы их видеть.
Да, у дворян были свои «игры» и свое понятие о чести. Но это все в прошлом. Увы. А сегодня? Наверное, и сегодня есть такие истории, жизнь богата на причуды и трагедии.
Спасибо, Оксана за дополнение. Елизавета Ивановна действительно спустя пять лет снова стала писать стихи, увлеклась антропософией и стала главой русского антропософского общества, вновь полюбила, но с мужем они оказались чужими людьми. Умерла в ссылке, в Ташкенте. Это так. Она хотела вернуться в родной город, в Петербург и за полгода до смерти написала:
Прислушайся к ночному сновиденью,
не пропусти упавшую звезду…
По улицам моим Невидимою Тенью
я за тобой пройду…
Ты посмотри (я так томлюсь в пустыне
вдали от милых мест…):
вода в Неве еще осталась синей?
У Ангела из рук еще не отнят крест?
Сложная у нее сложилась жизнь, но она ни на что не жаловалась, а только благодарила Бога за все. Я хотела все это написать, но тогда текст стал бы очень большим. Заходите, дополняйте, пишите комментарии. Я буду рада общению с Вами.
Очень интересная история — для кого — фарс, для кого — трагедия. Очень мило резвились наши аристократы
Впрочем, и в современной жизни скрывается много таких маленьких историй, не столь опоэтизированных и известных 
Спасибо!!!
Кстати, дальнейшая жизнь Елизаветы Дмитриевой была весьма насыщенной и интересной: она влюблялась, в неё влюблялись, она работала вместе с Маршаком, вызывая ревность его жены, она увлекалась антропософией Штайнера, за что была арестована и сослана, была замечена в ещё одной поэтической мистификации, а умерла в Ташкенте.
Тина, извините, что я так многословно ворвалась в Ваш блог, но уж больно интересная тема.
Ещё одна загадка этой истории: почему Елизавета Дмитриева после всего случившегося больше не писала стихов (почти)? Ведь Черубина де Габриак была талантливой поэтессой, некоторые её стихи вполне можно сравнить с ахматовскими. Некоторые даже считали, что стихи писал за неё сам Волошин, но стиль Волошина совсем другой.
Вообще, история Черубины де Габриак полна загадок. Одна из них — это некрасивый поступок Гумилёва по отношению к Елизавете Дмитриевой. Не вяжется это никак с личностью, воспитанием, характером Гумилёва. И ведь, в отличие от остальных участников этой истории, Гумилёв не только не оставил воспоминаний об этом эпизоде, но и никогда (почти) об этом не говорил. В позднейшем разговоре с Волошиным Гумилёв тоже отрицает, что он произносил оскорбительные слова в адрес Лили. Эту версию. кстати, подтверждает и А. Толстой, который чуть ли не единственный всё знал с самого начала.
«Может, кто-то и поверил, но я-то отлично знаю, что обвинение, брошенное ему, — было ложно: бранных слов этих он не произносил и произнести не мог. Однако, из гордости и презрения он молчал, не отрицал обвинения…»
Если это так, получается, что оскорбления Гумилёва – частично или полностью – выдумка Дмитриевой. Но в таком случае выходит, что Дмитриева, заигравшись в роковую женщину-вамп, попросту столкнула лбами двух влюбленных в неё мужчин, которые чуть не поубивали друг друга из-за неё. (Гумилёв, во всяком случае, стрелял всерьёз, и с оружием обращаться он умел. Алексея Толстого во время дуэли поразила «ледяная ненависть» в его глазах. А Волошин вообще стрелять не умел и мог погибнуть)
А ещё говорят, что мужчины любят глазами))) Оказывается, не всегда. Бывает, что и ушами — нет, в данном случае, пожалуй, мозгами. Я о Маковском. А когда он увидел Дмитриеву, то в припадке разочарования написал совсем уж зло: «Дверь медленно, как мне показалось, очень медленно растворилась, и в комнату вошла, сильно прихрамывая, невысокая, довольно полная темноволосая женщина с крупной головой, вздутым чрезмерно лбом и каким-то поистине страшным ртом, из которого высовывались клыкообразные зубы. Она была на редкость некрасива… Стало почти страшно. Сон чудесный канул вдруг в вечность, вступала в свои права неумолимая, чудовищная, стыдная действительность. И сделалось до слёз противно и вместе с тем жаль было до слёз её, Черубину…»
Здесь надо, наверное, не поверить Маковскому, в котором, конечно, говорила обида. Не могла быть 22-летняя девушка, в которую были влюблены и Волошин, и Гумилёв, столь страшна собой. Об этом говорят и фотографии Елизаветы Ивановны Дмитриевой.