Рембрандт. Сретение Господне: праведный Симеон принимает Богомладенца

Сретение – это послесловие, завершающий аккорд Рождественско-Богоявленского цикла: трехсотлетний старец Симеон и восьмидесятичетырехлетняя пророчица Анна видят во время молитвы в храме Младенца, в Котором Духом святым узнают Того, Кого народ ждал тысячелетия.

На сороковой день Его родители приходят  сюда, чтобы исполнить положенное по Закону: принести жертву-выкуп за первенца-мужеского пола и во очищение Его Матери – Девы Марии. Евангельская песнь старца Симеона, которую он произносит при встрече,  торжественно звучит на каждой вечернем богослужении. Она завершает день минувший, символически означая окончание эпохи Ветхого Завета:

«Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко, по глаго́лу Твоему́, съ ми́ромъ; я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́нiе Твое́, е́же еси́ угото́валъ предъ лице́мъ всехъ люде́й, светъ во открове́нiе язы́ковъ, и сла́ву люде́й Твои́хъ Изра́иля».

История встречи Святого Семейства с праведным Симеоном и пророчицей Анной рассказана во второй главе  Евангелия от Луки, но  неожиданно и совершенно по-новому она предстаёт в поэме Томаса Элиота «Песнь для Симеона».

Лоренцо Лотто. Сретение Господне

Поэт переосмысливает молитву и вкладывает в нее иной, трагический смысл: человек прошлой жизни и другой веры провидит нарождающееся новое время и новую веру, но не может их понять и принять. Он просит у Бога только одного – даровать ему смерть и уйти из жизни с миром, пока это страшное время не наступило.

Прежде времени бича и хлыста и сокрушенья
Даруй нам мир твой.
Прежде стоянок на горах запустенья,
Прежде верного часа материнского вопля,
Ныне, при нарожденье болезни
Пусть это Чадо, это еще бессловесное, непроизнесенное Слово
Покажет Израилево утешенье
Тому, у кого восемьдесят за спиной и ни дня впереди.

По глаголу твоему.
Они будут петь Тебе и терпеть в каждом роде и роде,
В славе и униженье,
В свет из света восходя по лестнице святых.
Не для меня дела исповедника, не для меня исступленье
ума и молитвы,
Не для меня последнее виденье.

Сретение Господне. Живопись из месяцеслова императора Василия II. Около 1000 года.

Внутренний драматический монолог Симеона звучит вовсе не торжественно, как в Евангелии, а трагически и Симеон Томаса Элиота – фигура трагическая. На склоне своих лет он получает Откровение о  будущем, но будущее такое страшное, что он просит только одного - смерти.

Это безысходная молитва умудренного и уставшего от жизни еврейского пророка не только о себе, но и обо всех следующих за ним поколениях своего народа, гонимого и избиваемого, который будет прятаться по лисьим норам и ходить тропами козла отпущения.

Это молитва и о будущем новой веры, рождающейся в муках и крови - в крови младенцев, мучеников, страстотерпцев, в бегстве святых, избиваемых и распинаемых. Мир, в котором распнут и Самого Младенца, меч пройдет и через Его сердце. Святой Симеон видит этот Его мир, видит Его спасение и не хочет жить в таком мире. Он снова просит:

Даруй мне мир твой.
(И меч пройдет твое сердце,
И твое тоже.)
Я устал от собственной жизни и жизней тех, кто за мной.
Я умираю собственной смертью и смертью тех, кто за мной.
Отпусти раба твоего,
Ибо видел я твое спасенье.

Джотто. Сретение Господне

Старец Симеон сравнивается Томасом Элиотом с Вергилием из «Божественной комедии», который провел Данте через круги Ада и Чистилище, но он не может его ввести в Рай и  дальше - к Богу. Он видит Рай только издалека. Вергилий - из другого мира,  с другой философией и другой культурой, которые несовместимы с новой.

Праведный Симеон подобен Моисею, дошедшему до встречи с Землей Обетованной, но войти в нее ему не дано. Он ее только видит. Симеон не знает языка новой веры, потому что Младенец пока безъязык и молчалив. Он не понимает Духа и  культуры грядущей веры.

Трагедия Моисея, Вергилия и Симеона -  это трагедия всего уходящего на сломе эпох. Грядущее для них так страшно и так не похоже на старый мир их веры, что смерть становится желанной. Поэтому «Песнь для Симеона» напоминает поминальную молитву, в которой нет и намека на торжество.

В ней – рыдания и плач, срывающийся голос и усталость, запустение и трагедия будущего.  Это голос не того евангельского Симеона, который радуется встрече Мессии, а голос Симеона нашего времени, в маске и от имени которого поэт рассуждает о нашем мире отчуждения и непонимания друг друга.

Поэма - не лучшее произведение Томаса Элиота, но она поднимает вечные проблемы: о жизни и смерти, вере и безверии, новом и старом, о времени и вечности, истории и современности, о том, что вера – это еще и Крест, и кровь, и страдания, и жертва. Элиот продолжает традицию английских поэтов-метафизиков XVII века, ярким представителем которых был Джон Донн.

Ганс Гольбейн. Христос в храме. Сретение

Примечательно, что написана поэма почти сразу после крещения Томаса Элиота в 1927 году в англиканскую церковь. Поэт размышляет в поэме и о собственных проблемах, возникших на пути восхождения в новой вере к Богу. Обращение   стало переломным моментом в его жизни.

В тридцать шесть лет у поэта наступил кризис и перед ним возникла драматическая развилка: что делать дальше. Многие из поэтов, достигнув рокового возраста, уходят из жизни по собственной воле или по случайности, которая выглядит скорее все-таки как закономерность.

Элиот не покончил жизнь самоубийством в прямом смысле слова, не повесился и не застрелился, но на этой развилке он выбрал не поэзию. Поэма «Песнь для Симеона» стала осмыслением личной истории, разделившей жизнь Томаса Элиота на две половинки: до и после. Симеон – это и сам Томас Элиот, отказавшийся от своей прошлой жизни.

Крещение в новую веру было отказом не только от поэзии, но и от веры предков и в то же время - дань своему знаменитому деду Уильяму Элиоту, державшему свою семью в строгих правилах и религиозных рамках. Дед жил в Америке, был миссионером унитарианской веры, педагогом и бессребреником.

Если бы он узнал, что его внук отказался от веры предков, то ужаснулся бы.  Всего за несколько месяцев до своей кончины Уильям Элиот пишет стихотворение «Ныне отпущаеши…»,

но в традиционном торжественно-евангельском духе. Его внук уехал из Америки в  Англию, принял англиканскую веру, отказался от американского гражданства и стал гражданином Англии.

«Песнь для Симеона» - поэма многослойная. В ней присутствует и ветхозаветная история, и история евреев, которые не могут принять христианство, и жить в нём тоже не могут.

Это и психологические проблемы ссамого поэта, и проблемы современного поколения. Элиот, как приверженец традиции в поэзии, длит не только линию поэтов-метафизиков, но и линию английского поэта-философа Роберта Браунинга, тоже не всегда понятного своим современникам.

Поэма «Песнь для Симеона» Элиота трудно читается и еще труднее переводится. Существует несколько вариантов ее переводов. Предлагаю один из самых известных – Ольги Седаковой, отрывки из которого приводились выше. Ниже - полный текст поэмы.

Господь, римские гиацинты цветут в горшках и раз-
Гораясь зимнее солнце ползет по зимним нагорьям;
Упорное время года загостилось у нас.
Жизнь моя легка в ожиданье смертного ветра,
Как перышко на ладони около глаз.
Пыль, кружась в луче, и память в углах
Ждут, когда остужающий ветер, смертный час
понесет их в землю умерших.

Даруй нам мир твой.
Многие годы ходил я перед Тобой в этом городе,
Храня обычай и веру, не забывая нищих,
Принимая и воздавая честь и дары.
Никто не ушел от дверей моих с пустыми руками.
И кто вспомянет мой дом, и где дети детей моих
найдут себе крышу,
Когда настанет время скорбей?
Они изучат козьи тропы и лисьи норы,
Спасаясь от чужеземных лиц и чужеземных мечей.

Прежде времени бича и хлыста и сокрушенья
Даруй нам мир твой.
Прежде стоянок на горах запустенья,

Прежде верного часа материнского вопля,
Ныне, при нарожденье болезни
Пусть это Чадо, это еще бессловесное, непроизнесенное Слово
Покажет Израилево утешенье
Тому, у кого восемьдесят за спиной и ни дня впереди.

По глаголу твоему.
Они будут петь Тебе и терпеть в каждом роде и роде,
В славе и униженье,
В свет из света восходя по лестнице святых.
Не для меня дела исповедника, не для меня исступленье
ума и молитвы,
Не для меня последнее виденье.
Даруй мне мир твой.
(И меч пройдет твое сердце,
И твое тоже.)
Я устал от собственной жизни и жизней тех, кто за мной.
Я умираю собственной смертью и смертью тех, кто за мной.
Отпусти раба твоего,
Ибо видел я твое спасенье.

Тина Гай

Related posts

• Самарянка. Путь к Богу
• Мысль юродивого
• Летопись обращения
• Иконография праздника Входа в Иерусалим
• Дитрих Бонхёффер: безрелигиозное христианство
• Вирсавия
• Трубы Апокалипсиса.
• Рене Генон: Восток и Запад
• Страстной цикл А.С.Пушкина. Власть
• Я попросила у Господа...