(Начало
Триптих Бэкона произвела фурор. Оранжевый, обжигающе-горячий фон с каменными монстрами грязно-серого цвета произвел на критиков и зрителей шокирующее впечатление. Но триптих завораживал и не мог оставить равнодушным. Картину купил Эрик Холл, который потом подарил ее Лондонской галерее Тейт.
Следующей этапной работой и настоящим прорывом стала «Живопись, 1946», ей предшествовала картина "Фигура в пейзаже, 1945", ставшая краеугольным камнем творчества художника.
"Живопись, 1946" тоже реакция на войну. Бэкон рассказывает, что приступая к работе, он задумывал образ хищной птицы, садящейся в траву. Но когда он начал, то разметка на холсте подсказала ему совершенно иную картину, ничего общего с замыслом не имеющую, и рука сама стала следовать за ним.
Подсознание рисовало страшного монстра, полу-человека - полу-зверя, с усеченной головой, сидящего под большим черным зонтиком. За его спиной на кровавом фоне словно крылья распластаны огромные туши мяса. Это был образ жестокого и одновременно величественного диктатора, изображение мертвой плоти, мяса и крови.
Художник говорил, что такое с ним случилось впервые, всё, с начала до конца, было похоже на несчастный случай. Глядя на завершенную картину, Бэкон думал, как изумительны эти туши, какой у них удивительный цвет. Это было прекрасно, это был образ крови и смерти. Но публика не разделяла его восторга.
Картина была куплена за двести фунтов. Ее демонстрировали в Париже, в Музее современного искусства. Туда Бэкон отправился вместе с картиной. В Париже он знакомится с экзистенциализмом и несколько лет живет в Монте-Карло, активно играет в казино. Лазурный берег Франции с его солнечным климатом идет на пользу здоровью Бэкона: астма стала беспокоить меньше. Временами, но на короткий срок, он уезжал в Лондон.
В Монте-Карло Бэкон продолжает писать, но ни одна картина того периода не сохранилась, он все уничтожил. Здесь с ним произошла история, которая кардинально повлияла на все его творчество. Однажды он проиграл все деньги, и не мог купить холста. От отчаяния Бэкон стал писать на обратной, не загрунтованной стороне уже готовых картин и обнаружил потрясающий эффект:
обратная сторона лучше держит краску и картина выглядела совсем по-иному. С тех пор он всегда писал только на обратной стороне. Бэкон, не имея профессионального образования художника, шел своим путем, вырабатывая методом проб и ошибок собственный способ и свою манеру живописи, обращая негатив в позитив.
Так, готовясь к персональной юбилейной лондонской выставке 1949 года (ему исполнялось сорок лет), у Бэкона было очень мало времени, все надо было делать быстро и он очень спешил. Единственным выходом было как-то урезать картины, сжать их до минимума. Именно тогда появились знаменитые Бэконовские одиночные фигуры с концентрацией внимания на важных деталях: открытых ртах, зубах, ушах, пространстве, создававшем внутреннее психологическое напряжение.
Цвета тоже требовали ограничения в своей палитре. Поэтому картины раннего периода выполнены в серо-черных тонах: «Голова I, 1948», «Голова II, 1949», «Голова III, 1949», «Исследование человеческого тела, 1949». Новым для художника было использование занавесок, вертикальных линий, которые он подсмотрел у Дега. Они создавали особый оптический эффект.
Из этой серии юбилейных картин выделялась одна, которая нашла продолжение в серии картин под условным названием «Крик». Это была «Голова VI, 1949», выполненная в тревожно-фиолетовом цвете по мотивам картины Веласкеса «Папа Иннокентий X».
Эту тему художник развивал десятилетиями в различных вариациях. Папа для него был не столько Понтификом, сколько образом отношений с собственным отцом, к которому у него в детстве было сексуальное влечение. Открытый рот - это не только крик, но и образ страха, ужаса, молчания, изумления...
Специалисты отмечают еще одну особенность творчества мастера: много путешествуя и бывая в различных музеях и галереях, Бэкон внимательно исследовал своих предшественников, изучая их сюжеты и способы подачи изображения. Его кумирами стали Микеланджело, Веласкес, Дега, Энгр, Рембрандт, Пикассо, Ван Гог, Матиас Грюневальд, Николя Пуссен, Сергей Эйзенштейн с его «Броненосцем…».
Бэкон был скорее аналитиком, лепившим свой образ на основе увиденного, переформатируя его по-своему. В этом смысле художник похож на Джойса в литературе, который тоже был скорее экспериментатором и аналитиком, чем писателем. Джеймс Джойс методично раскладывал язык на отдельные части, встряхивая их и собирая снова по своим лекалам. Может быть, поэтому Бэкон говорил, что не считает себя творческим человеком.
В период с 1946 по 1949 год Бэкон делает много собственных открытий в живописи и находит собственные темы, которыми становится одержим многие годы. Изображения Понтифика (восемь картин); шторы и покрывала; открытый рот; клетка и куб; округлые формы; пространство, его трехчастная структура; мужской организм; портрет; зеркала и отражения; тень; распятие; мясные туши, плоть...
Не имея опыта работы с натуры, он активно использует фотографию, которая давала ему уже готовый двумерный образ. Полагаясь на подсознание, художник работает в одиночку, даже когда пишет портреты. Присутствие другого его стесняло и не давало возможности сосредоточиться на собственном образе. Так постепенно у него складывалась своя манера письма и свой стиль.
В 1950 году Бэкон уезжает в Южную Африку, куда после смерти мужа переехала жить его мать, а в Южной Родезии жили его сестры. Здесь он знакомится с Уильямом Барроузом и Алленом Гинзбергом. Потом был Египет и Кипр. Египетское искусство поразило его и вдохновило на серию «Сфинкс». Художник считал, что лучше Египетской скульптуры человечество ничего не создало.
С пятидесятых годов Бэкон становится постоянным участником выставок: в 1953 году состоялась выставка в США, в 1954 - участвует в Венецианской биеннале, в 1957 - его приглашают участвовать в Лондонской выставке, посвященной Ван Гогу. Участие в ней было отмечено серией блестящих работ, посвященных великому голландцу .
В 1958 году он подписывает контракт с Галереей изобразительных искусств в Мальборо, которая брала на себя обязательства оплатить все долги художника и организовывать выставки его работ. В 1961 году, когда ему было уже за пятьдесят, Бэкон покупает дом на улице Рис Мьюс, №7, в котором устроил свою знаменитую мастерскую, ставшей ему домом, где был счастлив. Здесь он проработал более тридцати лет.
Начинался третий, самый плодотворный, период творческой жизни художника и начался он опять с триптиха «Три этюда у подножия Распятия, 1962». Художник считал Распятие самой подходящей темой для выражения всех человеческих эмоций людей, смотрящих на Распятие. Новый период стал революцией цвета.
Серые, приглушенные, темные цвета раннего периода сменились на сочные и яркие: брусничный, оранжевый, вишневый, оттеняемые черным, холодным серым, темно-синим и серо-зеленым делали картины эмоционально насыщенными. Цвет создавал особую драматургию образа.
Если ранние картины светились тихим лиризмом, то поздние больше несли отпечаток абстракционизма и сюрреализма. Монументальные триптихи, которых насчитывается 24, стали излюбленным способом разворачивания сюжета. Были у него и трагические триптихи, создававшиеся в очень тяжелые для него времена, как это было в случаях с любовниками художника Петером Лейси и особенно с Джорджем Дайером.
Дайер сыграл огромную роль в жизни художника. Познакомились они при очень необычных обстоятельствах: Дайер залез в квартиру художника. Необразованный молодой человек из бедного района Лондона, параноик, алкоголик, мелкий воришка,отсидевший уже несколько тюремных сроков, часто впадавший в депрессию, он, тем не менее, занял место умершего Петера Лейси, Бэкон полюбил его.
Это произошло, когда Бэкону было уже за пятьдесят и он уже состоялся как художник. Вместе Бэкон и Дайер прожили семь лет. Художник часто спасал Дайера от самоубийства и вытаскивал из бесконечных сложных ситуаций. В1971 году, когда у Бэкона проходила выставка в Парижском Гранд-Пале (более ста картин и одиннадцать триптихов), что само по себе является большой честью для любого художника, Дайер покончил жизнь самоубийством от передозировки алкоголем и снотворным.
Его нашли сидящим на унитазе в номере гостиницы, где они остановились. Триптих, написанный на смерть Дайера, кричит от боли. Художник упрекал себя в смерти друга и совесть не отпускала его много лет, он продолжал его писать и много лет спустя, считая это лучшим способом запомнить его. Триптих был купен на аукционе "Сотбис" за 86 с лишним млн долларов Романом Абрамовичем.
Бэкон подавлен смертью друга…Ему уже шестьдесят два, друзья один за другим уходят, писать становится некого. Художник переключается на автопортреты. В это тяжелое время он знакомится с Джоном Эдвардсом, который заменил ему сына. Это произошло через три года после смерти Дайера.
Эдвардсу было двадцать шесть, Бэкону шестьдесят пять, но они не были любовниками, а стали компаньонами и очень близкими друзьями. Эдвардс принял на себя ведение всех дел Бэкона. Бэкон стал постепенно отходить от прежней тусовки, чему во многом поспособствовал Эдвардс. После смерти Фрэнсис Бэкон завещает ему все свое имущество в одиннадцать миллионов фунтов.
Через шесть лет Эдвардс подарит знаменитую мастерскую художника со всем ее содержимым (фотографиями, дневниками, эскизами...) галерее в Дублине. Благодаря этому о художнике очень многое сегодня известно.
В последние годы Бэкон сильно болел. В 80 лет у него удалили почку. В 1992 году вопреки советам врачей, он уехал отдыхать в Испанию, где внезапно плохо себя почувствовал и через несколько дней, двадцать восьмого апреля девяносто второго года, Фрэнсис Бэкон скончался от инфаркта. Будучи атеистом, Фрэнсис Бэкон завещал кремировать свое тело, а прах развеять...
P.S. Эдвардс сильно переживал смерть друга, через год он уехал в США, потом в Таиланд, где создал приют для собак. Умер он от рака через десять лет после смерти Бэкона. А слава Бэкона после смерти только нарастала. Сегодня он один из самых дорогих художников в мире...
Тина Гай
Интересно? Поделитесь информацией!
Related posts
- Эгон Шиле. Любовь. Жизнь. Смерть
- Люсьен Фрейд - дерзкий провокатор. Окончание
- Иконописец
- Альфред Стиглиц: любитель - от слова любить
- Арт-календарь кота Заратустры
- Уильям Блейк: "жалкий безумец"
- Макс Эрнст. Окончание
- Правила творчества от Милтона Глейзера
- Михаил Врубель
Согласенб реальности разные…, поскольку внури — разное…
Поведения отличны, поскольку различны — убеждения…, это так…
Вы же, Юрий, спросили мое мнение. Я его высказала. Конечно, оно другое, чем Ваше, но это ничего не значит. Я в реальности, а Казиник — в литературно-музыкальном пространстве, которое рядом с реальностью.
Дело в том, что он ( Казиник ) в первую очередь прекрасный музыкант ( и интересный знаток литературы )…, да и популяризатор очень не плохой…, поскольку народ нынче вовсе мало образован и попросту говоря дремуч…
Вам Тина, никто не мешает, знакомиться с музыкой по другим источником…, одно другого не исключает…, информация не бывает поверхностной, только мы — кто ее потребляет являемся поверхностными, либо нет… Знал я и Губайдулину и конечно же Шнитке, а вот Караманова — увы, вот вам и поверхностный взгляд… А восторженным он кажется вам, потому что вы — в страдании, а он в восхищении от жизни…( ну как и я!)
Очень интересные у Казиника передачи, но что-то меня в нем напрягает. Мне он напоминает конферансье из «Концерта» Сергея Образцова. Сначала я восхитилась им, но потом как-то попривяла. Хотя чувствуется, что он большой знаток музыки. Популяризатор хороший, но мне мало его информации, она слишком поверхностна.
Тина, мне бы хотелось узнать, что вы думаете о работах Михаила Казиника, недавно познакомился через него с совершенно неизвестным мне композитором Карамановым из Крыма и просто обалдел от него…
Очень понравилось стихотворение, оно какое-то необычное. Ваше чтение и музыка — в настроение. Спасибо! Получила настоящее наслаждение, как от Вашего Чехова — «Студент»
Да, Спиноза…
«Философия — любовь к мудрости»…, если перейти от философии…., к самой мудрости — получится — ДЗЭН….
«Пантеизм без слов» — очень близок к моему ощущению и определению мира…, переживание — есть сущностная составляющаяя Бытия!
Это называется пантеизмом. Это такое философское течение, Спиноза был его ярким представителем. Спинозу очень уважаю, очень люблю его тексты. Вы — его последователь, что в общем-то логично.
«Человек — это тот же бог…, но в потенции» — абсолютно согласна, но потенцию надо еще уметь превратить в реальность, что удается очень и очень немногим.
Тогда дайте почувствовать, что есть ваш Бог, а возможно…., и как — то определите его словами или намеком…, без обычных рассуждений на этот счет…, это мол неопределяемо…и вообще куда ты лезешь!? Я много слышу подобного…, от людей исполненных религиозного экстаза от загадки этого вопроса…, а заканчивается все это — ничем…, одно сплошное разочарование…
Вы , Тина разделяете и отделяете человека от вашего мифического существа или явления…,- бога…, а я нет…
Либо все божественно…, либо все уродливо…, и если бог — это ВСЁ, он не может ни быть урдливым ни допускать ошибок в деяниях своих…, только человек сидя на пне опушки леса видит несовершенство и грязь вокруг себя…, поднявшись над этим самым лесом можно увидеть красоту и величие мира — во ВСЁМ !
Человек — это тот же бог…, но в потенциии, в возможности…, и они не разные, никто не выше и не ниже другого, нужно только найти в себе силы для отыскания в себе божественного…
Некоторые находят…
Перед смертью Иисус молился в Гефсимании до кровавого пота, настолько ему было страшно и так Он не хотел умирать: «Авва! Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня. Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет». Он был Богом всегда, а человеком только на короткие 33 года. Как человек Он страдал, мучился и не хотел идти на Крест, и потому его последними словами были: Боже, Боже, для чего Ты меня оставил». Истина лежит вне языка, конечно. «Мысль изреченная есть ложь». У Будды был путь через страдание к просветлению, потому что он был только человеком, но не Богом. Иисус был Богочеловеком. У Него страдание есть путь обожения и преодоления смерти, а не пребывание в нирване.
Тина, я думаю, что понимание Истины лежит вне языка…., и как говорили древние…, он лишь палец указующий на Луну, но…, не сама Луна !
Тем более, что все оказывается и прозаичнее и удивительнее — одновременно…!!!
Попытайтесь воспринять то, что я скажу, как притчу:» Истина — есть то, что происходит здесь и сейчас… » Все остальное — уже ложно…или еще не возможно…
Путь через страдание — это путь Будды…, так проходят многие, а жизнь бьет и бьет…, и когда — то приходит понимание, поскольку не прийти оно не может, не в этой жизни, так в следующей…
Я не считаю, что Иисус — пример страдания…, конечно, для тех, кто видел его на кресте – это страдание… Но для него самого, это — просветление…, в тот самый момент, когда он перешел от горизонтального положения на вертикальное ( смотрите — крест )… Здесь и произошла трансформация – здесь человек – становится – Богом ( не люблю я это слово… оно не совсем адекватно для меня…, скорее, человек — становится самой Истиной, Бытием !).
Понимаю, что у Вас другое представление…, мы ведь разные…
Что есть понимание мира… Это как Пилат спросил у Иисуса: «Что есть Истина…». Великих, конечно много, но каждый выбирает того, кто ему ближе. Путей к Богу тысячи и все они ведет к Нему. Мне ближе путь через страдание, Вам — через просветление. В христианстве путь через страдание проложи Иисус. Об этом я узнала гораздо позднее, чем поняла страдание. Русский язык несет в себе ментальность страдания, как, кстати, и еврейский. Евреи — это такие грустные люди, которые принимают мир таким, как в том еврейском анекдоте: «Рабинович, ты счастлив? — «А что делать?» Так что Вы, Юрий, подумайте, что Вам ближе. По родословной должно быть страдание, по новой родословной — просветление. Но я надеюсь, что все-таки верх возьмут Ваши корни и русский язык, который Вы любите не меньше, чем я.
Он действительно был уникален. Абрамович по-моему просто делает выгодные инвестиции. Надеюсь, что все купленные им шедевры пойдет на пользу не только ему
Тина, спасибо! Как всегда- интересно и познавательно! Для меня такие люди не от мира сего, НО их понимают немногие! В том числе и Абрамович…
Есть два пути к пониманию мира…, либо через страдание…, либо через просветление…
Подсознание, бессознательное, коллективное ,беcсознательное,
космическое бессознательное = смерть…
Но ведь еще есть: сверхсознание, сверх — сверх сознание, колективное сверхсознание, космическое сознание = просветление ( жизнь вечная в Бытии)
Мое мнение…, ум Бэкона сотворил с ним трагедию…, которую он и полюбил…., такое бывает…
Нет…, мы пойдем другим путем, как завещали другие великие!