Русская революция семнадцатого года, которой в октябре 2017 исполняется сто лет, активизировала интерес к событиям того времени. И я вспомнила о двенадцати томах "Архива русской революции", что стоят у меня на книжной полке. В девяностые подписка на Архив прекратилась, хотя к настоящему времени вышли все двадцать два тома в одиннадцати книгах. В.можно найти их сканы.
Это замечательное издание выпускалось в Берлине в течение шестнадцати лет - с 1921 по 1937 годы. Издатель Архива - депутат Госдумы и один из предводителей кадетов Иосиф Владимирович Гессен. В предисловии он пишет, что целью издания является сохранение письменных следов .
В него вошли и сторонников белого движения, оказавшихся в результате революции в числе беженцев. записаны по свежим следам и читать их страшно, потому что в гражданской войне нет правых и виноватых, есть война - со всеми её ужасами.
Мы знаем в советской версии, на которой воспитывалось и мое поколение, и последующее. Только в девяностые годы стали открываться архивы с неизвестными страницами того времени, с воспоминаниями людей, находившимися по ту сторону баррикад.
И оказалось, что, по большому счёту, мы не знаем своей истории, особенно истории, которая укладывалась в расхожие политические штампы и гладкие схемы: о гегемоне революции, о крестьянстве как союзнике пролетариата, о партии - руководителе и организаторе и т.д.
Поэтому, надеюсь, для многих будет интересно посмотреть на те событиями другими глазами. Я решила сделать несколько подборок из воспоминаний, вошедших в Архив. Они очень любопытны. Это взгляд совершенно неожиданный. Здесь есть воспоминания Владимира Набокова, отца известного писателя; с его нелицеприятными характеристиками Николая II и временного правительства;
Марии Дмитриевны Врангель, матери двух замечательных патриотов России - "черного" барона Петра Николаевича и искусствоведа , к счастью не дожившего до революции; есть воспоминания Михаила Родзянки, председателя Госдумы третьего и четвертого созывов и знаменитого военачальника Александра Лукомского, одного из организаторов Белого движения.
Есть и простых смертных, волею судьбы оказавшихся на роковом изломе истории. Не нам судить о вине белых или красных. Вина – на всех, те и другие бились не на живот, а на смерть, не стесняясь в выборе средств, и у каждого была своя правда, хотя, когда читаешь эти страницы, хочется обвинять во всём только большевиков, но это было бы слишком однобоко.
Кто ищет виноватых в той кровавой смуте, или кто жаждет реванша только одной из сторон, читать Архив не надо, потому что его цель вовсе не суд и не желание свести счеты с противоположной стороной. В нём есть стремление запечатлеть живые истории живых людей, их эмоции, переживания, беды и горести, настигшие в дни исторического перелома.
Здесь очень много автобиографического материала и дневниковых записей, по которым можно создавать : что они любили, что ненавидели, как воспринимали происходящее вокруг и почему запомнили именно то, а не другое. Это микроистория, история глазами маленького человечка, тех букашек и таракашек, о вивисекции которых писал .
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.
.....
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан...
(Н.Олейников. Таракан, 1934)
Начну с воспоминаний Марии Дмитриевны Врангель (1857-1944), женщины незаурядной, честолюбивой, хорошо владевшей русским языком, во многом определившей духовных строй и мировоззрение своих . Ее патриотизм не вызывает сомнений, везде она говорит о своей несчастной Родине, о несчастной России, на возрождение которой она всё-таки надеется.
Патриотами были и ее сыновья, служившие каждый на своём поприще во славу Отечества. Прожила Мария Дмитриевна почти девяносто лет, из которых четверть века - за границей, чудом перебравшись туда в ноябре двадцатого. После смерти мужа в 1923-м году от одиночества и безысходности она создает уникальную коллекцию материалов о жизни .
Этим она занималась последние двадцать лет. Это был без преувеличения подвижнический труд: без секретарей, одна, в течение четырёх лет, без пишущей машинки, всё – от руки (до восемнадцати тысяч писем в год), вырезки материалов из газет, собирание их в альбомы, систематизация, анализ...
Кого только нет в ее архиве: ученые, военные, писатели, артисты, весь . Отношение к ее делу было разным: не все рисковали сотрудничать, особенно те, кто имел родственников в СССР, боясь расправы с ними. Тогда имя Врангеля в Совдепии было страшнее, чем в своё время имя Бакунина. Но в основном люди откликались и слова сына Петра Врангеля о том, что мало кто в тяжелое для них время напишет ей, не сбылись.
Вскоре она поняла, что поставленная ею цель недостижима: материала собиралось слишком много. Но то, что ей удалось сделать, для потомков оказалось бесценным. Сегодня ее Архив находится в Стэнфорде в Гуверовском институте и является уникальным источником для исследователей русского зарубежья и послереволюционной эмиграции.
Но вернёмся к русской революции и архиву И.В.Гессена, из которого выкладываю отрывки воспоминаний с посвящением внукам Марии Дмитриевны Врангель о ее жизни и мытарствах в «Совдепии» в 1918-1920-м и бегстве за границу.
«Я не внесу в мой рассказ ни политики, ни истории, я лишь хочу искренно и правдиво, шаг за шагом, передать, через что я прошла и что мною, очевидицей, пережито в дни большевиков.
Прожив в Петрограде с 1918-го до конца 1920 года, я, несмотря на все ужасы жизни и особо щекотливое личное мое положение, уцелела каким-то чудом. Жила я под своей фамилией, переменить нельзя было, так как очень многие меня знали. Но по трудовой книжке, заменявшей паспорт, я значилась: девица Врангель, конторщица. А служила я в Музее города, в Аничковском дворце, два года, состояла одним из хранителей его - место "ответственного работника", как говорят в Совдепии.
Позже, в другом месте моего жительства, я была прописана как вдова Веронелли, художница. Письма я писала под третьим именем. И вот, как ни непонятно, я выскочила благополучно, тогда как другие несчастные матери, жены, сестры, дочери военных белогвардейцев были заточены во вшивые казематы и томились там по месяцам....
...Должна прежде всего оговориться: все ужасы моей жизни ничего исключительного из себя не представляли, так же жили три четверти из породы буржуев, разве что были помоложе и не столь одиноки". (Продолжение )
Тина Гай
Интересно? Поделитесь информацией!
Related posts
- Случай из жизни времен Великой Отечественной-4
- Воспоминания баронессы. Продолжение
- Белый террор
- Петроград глазами баронессы М.Д. Врангель
- День врача
- Семнадцатый год. "Народ на войне". Фрагменты.
- Софья Федорченко: цена мистификации
- Маркиз де Сад. Ужасы свободы
- Алфавит и образ: мужчина и женщина
- С.Федорченко: мистификаторы и литераторы
nadilel (3)
Игорь Гера... (3)
Lilly (2)
Елена (2)
Абрам (1)
Александр (1)
Александр ... (1)
Алексей (1)
Дмитрий (1)
Елена Шипи... (1)
Как это верно, Татьяна!!!! Мы не знаем своей истории — во многом потому что нам преподают ее формально, неинтересно, для галочки, а не для того, что проживать ее вместе с теми, кто жил и чувствовал ее тогда, когда они жили. Это — малая история, история в конкретных судьбах. Радуюсь тому, что всё-таки постепенно растет интерес к мемуарам, к нон-фикшн, не выдуманному и не головному. Подлинность переживаний — самое ценное, что может почерпнуть человек из писем, дневников и воспоминаний. В них есть живые, настоящие, а не выдуманные, люди. В России, к сожалению, такая история не так развита, как на западе. На западе всё или почти всё преломляется через призму жизни конкретного человека, начиная от знаменитостей и кончая обычными «маленькими» людьми.
Огромное спасибо за интересный материал.
Мне по духе Ваши слова «Кто ищет виноватых в той кровавой смуте, или кто жаждет реванша только одной из сторон, читать Архив не надо, потому что его цель вовсе не суд и не желание свести счеты с противоположной стороной. В нём есть стремление запечатлеть живые истории живых людей, их эмоции, переживания, беды и горести, настигшие в дни исторического перелома.»
К сожалению, мы изучаем историю лишь со слов учителей, преподавателей, авторов «исторических» рассказов, фильмов… нас не научили читать материалы (письма, например) самих очевидцев… и самим делать свои выводы без «подсказок» других. Жаль видеть людей с пеной во рту доказывающих свою правду о событиях в которых они не участвовали. Мы не умеем быть просто людьми, знающими историю как она есть. Может быть у нас нет времени и желания помочь детям уметь «читать» историю России.
Не согласна! Есть искусство Возрождения, или древнерусское искусство, и есть искусство современное. Жизнь не стоит на месте и невозможно сравнивать одно с другим. Настоящее искусство — это значит всегда выламываться из границ достигнутого, всегда будоражить, преодолевать и творить новое. И в этом смысле русский авангард родился не на пустом месте, а был порожден своим временем — трагическим сломом на стыке веков. Так будет всегда и везде. Можно плеваться на современное искусство, что, впрочем, не ново.
В свое время ни одно по-настоящему прорывное произведение не было воспринято с ликованием — наоборот — с улюлюканием и судами. И Бодлера судили за неприличные стихи, оскорбляющие нравственность, и Флобера, и импрессионистов — тоже, и Врубеля оплёвывали, И «Демон» Лермонтова Россия прочитала только через десять лет после смерти поэта, и русский авангард запретили через десять лет после революции. Потому, что вернулись времена стерильности и морализаторства, когда был провозглашен лозунг «Искусство — для народа». Но вспомним Пушкина:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права…
Я не сторонница таких оценок искусства вообще и художников, в частности, которые даете Вы. Правда Ваша только в том, что гении и таланты — большая редкость, но расставить всех по своим местам может только время, а не мы.
Сложное впечатление оставляют последние Ваши комментарии, что о революции, что о любимых моих художниках. Не нам судить их — Бог им судья. Мы не жили в то сложное время, мы можем узнавать о нём только из разных источников, от разных свидетелей тех событий. Но свидетели разные — с разных сторон баррикад и потому их восприятие того, что творилось в те дни, разное. В какой-то степени аналогом может быть восприятие девяностых годов либералами, тоскующих по той свободе, и простыми людьми, в одночасье потерявшими всё: и великую страну, и идеалы, и все сбережения, пополнив ряды нищих, с пренебрежением называемых сегодня этими либералами нищебродами.
Такова история. И кто здесь прав или виноват. Я тогда, в девяностые, была на стороне перемен и демократии, а сегодня, глядя на то, чем все кончилось, вовсе не радуюсь тому оптимизму, с которым смотрела на перестройку. Но Ельцина-то выбрали мы, что бы ни говорили о подтасовках на выборах. Никто не вышел на площади в защиту СССР, никто не возмущался Беловежскими соглашениями и никто не требовал смещения Чубайса и компании. Так и дворяне и буржуазия, да и многие культурные деятели, приветствовали февральскую революцию и отречение от престола Николая II. Царя свергал ведь не народ, а приближенные царской семьи. Много параллелей между семнадцатым и девяностыми годами.
Что же касается «нечистоты рядов» в правительстве, так это всегда было: и при советской власти, и при царском режиме, и в наше время. Элита почти вся и всегда в критической ситуации оказывается продажной, а наверху оказывается известно кто — по русской поговорке. Не самые лучшие. Потому что политика и власть — дело грязное и остаться светочем в такой среде невозможно. «И Свет во тьме светит и тьма Его не объяла» — это про Иисуса, а вовсе не про простых смертных.
К слову — Нет и не было современного искусства или вчерашнего, или завтрашнего! Есть просто искусство в котором есть настоящие художники, писатели, поэты, художники, певцы (можно читать в любых иных последовательностях), ремесленники… Есть таланты, нет талантов. 99 процентов так называемого авангарда — это бездари! А с некоторого времени к ним (и тоже авангад) пристроились люди с сексуальными отклонениями. Сегодня они сильно правят бал в театральном и иных зрелищных… делах.
Это моё личное мнение — но увы, так всё и есть!
Совершенно очевидно, что те, кто после Революции 1917 года оказался властью, иначе и не могли поступать, как писать о ней свою правду. Для меня она закончилась одним часом, когда я узнал в общем-то трагическую судьбу Якова Сверлова, живя в центральном районе Москвы, названным его именем. И о нём и обо всех мы понимали вполне внятно — это герои Революции. Так вот я узнал, что спустя прилично лет после смерти Свердлова открыли его личный сейф и как говорят следаки (следователи) всё стало ясно! Революционный вор, а для моей совести прохиндей и жук. Дальше больше. И о других. Примерно как сегодня, когда подобные Свердлову типы захватили власть, совершенно (СОВЕРШЕННО) не будучи патриотами отечества и радетелями его же. Даже мне стыдно, что на верха мы сами и с некоторого времени Президент отправляет не честных людей. Не всех конечно. Как это происходит — мы видим. Мы видим что натворили чубайсы и компания. Что это за выродки олигархи? Что за порода — эти люди!? Вот примерно так я думаю и о Революции в том числе.
Думаю, что не только потому что это была молодость. Ведь и многие молодые, не заставшие то время, тоже хотели бы вернуться туда. Но Ваша правда: что было, то было. Надо смотреть вперед, делать то, что должно и будь, что будет.
…но почему тогда столько ностальгии по советским временам?
——————————————————————————————
Потому, что это ностальгия по молодости. Те, кто ностальгирует по былым временам, ещё надеятся на будущее, на самом деле надо делать что следует, а там уже будь что будет, так что у человека одна задача — как узнать что следует делать? Учиться… что в принципе никогда не поздно, в отличии множества — которые уже поздно…;)))
Очищает от тех завалов, которые скопились, потому что своевременно нужные решения не принимались. А когда всё начинает бурлить, то уже поздно. Ленинское определение революции всё-таки очень точное: «Революция случается, когда верхи не могут, а низы — не хотят».
_________________________________________________________
плохое делают ещё хуже, но при этом, то малое, хорошее — лучше
_________________________________________________________________
С этим можно поспорить. В России начало XX века с точки зрения культуры было феерическим. Не случайно это время названо Серебряным веком. А что произошло потом? Первое время новая власть еще поддерживала авангард, но через десять лет, и даже раньше, все кончилось. Одни эмигрировали, другие — расстреляны и сосланы в Сибирь, третьи — замолчали или стали жить по законам нового времени. В результате Россия с точки зрения понимания современного искусства отстает минимум на сто лет. Это удручает. Особенно когда читаю резкие комментарии в адрес художников и поэтов — авангардистов. Такой дремучестью мы обязаны как раз революции, начисто вычеркнувших их из своей истории русской культуры.
И то, что плохое, революция делает еще хуже — тоже сомнительное утверждение. Советские школы, советская медицина, советская ориентация на гуманистические идеалы вряд ли кто-то будет отрицать. Недостатки есть, конечно, везде, но почему тогда столько ностальгии по советским временам? Потому что то, что есть сегодня, значительно им проигрывает именно в гуманистическом плане.
Она, с одной стороны очищает, а с другой — ломает.
——————————————————————————
Не думаю, что она очищает, но ломает точно и потому — меняет.
Все революции — плохое делают ещё хуже, но при этом, то малое, хорошее — лучше, и ради этого, её стоит вытерпеть и пережить…
Я знаю это. Поэтому люблю писать о революции, там столько интересного!!!! А главное — нового.
Да, я знаю, что Вы всякую революцию приветствуете. Она, с одной стороны очищает, а с другой — ломает. Это как землетрясение или цунами. Стихийное бедствие, одним словом. И мало кто выходит из него целым и невредимым.
Тина, с Добрым Утром! Про это всегда интересно читать!
Интересно… тем более, как вы знаете, Тина, революции я приветствую.